— Ага. Но нам от этого не легче.
— Во всяком случае, подвинуться нас пока не просили, — заметил опер.
— А если попросят?
— Я думаю, брыкаться не стоит.
Смирнов положил руки на перила и посмотрел вниз, где под бортом бурлила вода. Черная и холодная, она казалась готовой поглотить кого угодно, принять любую жертву.
Конечно, не стоит переходить дорогу тем, кто может раздавить тебя и даже не заметит этого. Но следователю показалось, что «крыша» Самсонова висит на волоске. Кажется, тот человек, говоривший резко и отрывисто, считал, что от него что-то скрывают. И подозревал он Самсонова, потому что именно у его жены принимал роды Липин. Смирнов задумался. Двойняшки не были больны, не лечились в лаборатории, напротив, завоевывали всевозможные награды, а Дымин назвал их недавно вундеркиндами. Кстати, почему?
— Слушай, а почему ты сказал, что дети Самсоновых — вундеркинды? — спросил он опера.
— Я? — удивился тот.
— Ну да.
— Не помню такого. Наверное, потому, что они мне наговорили с три короба, пока я за ними, так сказать, присматривал. По правде говоря, я не очень вслушивался в их болтовню, потому что меня больше интересовала Юлька.
— Дочка Кушековой?
— Ага. — Дымин широко улыбнулся. — Может, разведу ее на курортный роман, как думаешь?
— Твоя преданность делу достойна подражания.
— Ну так! Сегодня к ней попробую подкатить, если ты не против. Крысолов, кажется, не торопится, так что…
— Что именно они тебе о себе говорили? — перебил Смирнов.
— Детишки-то? Ну, что учатся хорошо, на одни пятерки, в студию какую-то ходят, спортом занимаются. Этим, как его… спортивным альпинизмом. Это когда ставят такую доску с выступами, и по ней надо на время карабкаться, — пояснил Дымин.
— Это я знаю, — кивнул Смирнов. — Сам в молодости занимался, правда, недолго.
— Ну вот. Короче, все у них получается, за что ни возьмутся, — это если им верить, конечно.
— Ладно, проехали. Сейчас надо установить мужика, с которым разговаривал Самсонов. Они наверняка еще встретятся.
— Я послежу, не вопрос.
— Получается, он сопровождает членов лаборатории. Возможно, он не один. Радует то, что они не проявлялись и нам не мешали. Значит, не хотят, чтобы мы о них знали.
— Не верят, что мы что-нибудь откопаем?
— Может, просто не могут светиться. В любом случае руки у нас пока не связаны, и надо этим пользоваться. Только нельзя допустить, чтобы этот мужик догадался, что мы обратили на него особое внимание, понимаешь?
— Это если мы его вообще вычислим, — возразил Дымин.
— Естественно.
— Ладно, все ясно: слежу за Самсоновым, запоминаю мужика, с которым он будет трендеть, но на глаза им не попадаюсь и на чела этого не пялюсь.
— Молодец!
— Ну, я пошел? — Дымин выкинул за борт окурок.
— Подожди!
Смирнов прислушался: ему показалось, что на другом конце теплохода кого-то зовут. Голосов было несколько. Они постепенно приближались. Внезапная тревога заставила Смирнова пойти навстречу голосам.
— Ты куда? — окликнул его Дымин.
— Надо проверить, что там происходит.
— Мне с тобой идти?
— Да, пошли.
Через пару минут полицейские увидели шагающего навстречу матроса. Тот вдруг перегнулся через перила и громко крикнул:
— Серега! Выходи, тебя папка ищет!
— Что случилось? — спросил Смирнов.
— Пропал сын капитана.
— Когда?
— Не знаю. Мы его уже почти час ищем. Обычно он спит в какой-нибудь шлюпке, но сейчас его там нет. И вообще нигде нет.
Полицейские переглянулись.
— Иди займись тем, о чем мы говорили, — сказал оперу Смирнов. — А с этим я сам разберусь.
Дымин молча исчез. Следователь же отправился на капитанский мостик. Там чувствовалось заметное невооруженным глазом напряжение.
— Доброе утро, — поздоровался Смирнов, подходя к Капотову.
Тот мельком взглянул на него и коротко кивнул в знак приветствия.
— Мне сказали, ваш сын куда-то делся.
— Да, — сдавленно подтвердил капитан.
— Когда он пропал?
— Трудно сказать.
— Почему?
— Со вчерашнего вечера его не видели, но Сергей любил спать в шлюпках, так что его не искали.
— А почему спохватились?
— Я хотел взять его с собой на берег, приказал найти. А его и след простыл. — Капотов помолчал пару секунд, потом добавил: — Я уже сообщил об исчезновении Сергея. Береговая охрана начнет прочесывать дно.
— Думаете, он упал в воду? — Смирнов поразился мужеству этого человека, нашедшего в себе силы допустить, что его сын погиб. Другой на его месте, наверное, до последнего искал бы на корабле. Или надеялся бы, что упавший за борт выплыл.
— А что мне остается? Его уже час как найти не могут. — На глазах у Капотова появились слезы, и он отвернулся.
На мостике царила почтительная тишина, офицеры старательно делали вид, что ничего не замечают.
— Шансов… — заговорил снова капитан спустя полминуты, — почти нет. Если он упал… за борт, то наверняка попал под винт. А это верная смерть! — закончил он скороговоркой.
— Где он жил? — спросил Смирнов. — С вами?
— Да. В моей каюте.
— То есть там были его вещи? — уточнил следователь. — Я так понял, что он часто ночевал в шлюпках?
— Да. Зря я ему разрешал.
Было заметно, что Капотов едва сдерживается, чтобы не дать воли слезам.
— Разрешите мне осмотреть его вещи, — попросил Смирнов.
— Зачем?
— Просто на всякий случай.
Капитан помолчал.
— Сергей не мог сам себя убить, — пояснил он наконец. — Так что, если вы рассчитываете обнаружить предсмертную записку…
— Считайте это простой формальностью, — поспешно сказал Смирнов.
Капитан пожал плечами и, порывшись в кармане, достал ключ.
— Держите, — протянул он его Смирнову. — Ищите что хотите.
— Спасибо. — Следователь тут же вышел.
Он не придал исчезновению мальчика большого значения, даже зная, что на борту находится убийца: парень никак не вписывался в расследование. Не станет же Крысолов преследовать еще и пациентов лаборатории! В этом не было никакой логики. Однако слова Сергея о лепке и его обещание продемонстрировать свои способности запали Смирнову в память. Может, в них и не было особого смысла и вообще это только совпадение, но полицейский чувствовал, что обязан в этом удостовериться. Конечно, когда найдут тело «юнги», станет ясно, умер он своей смертью или нет, а пока Смирнов мог лишь осмотреть вещи мальчика.
