Роджер испустил тяжелый вздох.
— Но попробовать-то можно, — нисколько не смутившись, сообщил он.
— Нельзя! — рявкнул Том, взял мальчика за плечо и потащил к двери. — Обчистить карманы Гриффина Стила тебе уж точно не удастся. Если тебе больше нечего сказать, можешь считать себя свободным. — И Том оглянулся на хозяина, взглядом испросив разрешения выкинуть воришку на улицу.
— Только еще одно, — вслед ему проговорил Гриффин. — Роджер, если случайно увидишь эту женщину, я хочу, чтобы ты проследил за ней, выяснил, где она живет, а потом пришел и сообщил мне. — Он не слишком надеялся на такой вариант развития событий, но в жизни возможны всякие случайности.
Он кивнул Тому, тот достал из кармана шиллинг и протянул мальчику.
— Получишь больше, намного больше, если сумеешь добыть полезную информацию, — заверил Гриффин.
Роджер коснулся пальцами своей потертой шляпы, одарил всех присутствующих последней улыбкой, продемонстрировав отсутствие двух передних зубов, и выскользнул за дверь.
— Прочитай записку! — в явном нетерпении воскликнула Мэдлин, укачивая ребенка.
Гриффин обвел глазами присутствующих и усмехнулся.
— Как вы все любите тайны, — пробормотал он и покачал головой. Лично он тайны терпеть не мог. Он их ненавидел, равно как и драмы — извечные спутницы тайн.
Он положил в карман кольцо и извлек записку. Бумага была толстой и тяжелой — очевидно, хорошего качества и очень дорогой. Он аккуратно сорвал печать, не нарушив ее, и развернул листок. На нем было всего несколько строк, написанных четким, вероятно, женским почерком.
«Младенца зовут Стивен. Его жизнь в большой опасности. Умоляю вас, мистер Стил, позаботиться о нем, пока я не свяжусь с вами снова. Да благословит вас Бог.
Друг».
Как и следовало ожидать, на листке не было никаких знаков, которые позволили бы идентифицировать личность таинственного друга. Это было бы слишком просто.
— Что там? — спросил Том с любопытством, которого почти никогда не проявлял.
— Здесь написано, что мальчика зовут Стивен и мы должны заботиться о нем, пока с нами снова не свяжутся, — буркнул Гриффин, подавив желание выругаться.
— Но это же настоящая тайна! — с восторженным придыханием проговорил Фелпс. Не приходилось сомневаться, что домочадцам Гриффина тайна доставляла удовольствие. Он не разделял их чувств.
— Это точно, — сказал он, и настроение у него совсем испортилось. — Фелпс, я хочу, чтобы ты немедленно отыскал сэра Доминика Хантера. Мне все равно, где ты его найдешь, в кабинете на Даунинг-стрит или в аду, но без него не возвращайся.
Глава 2
С благодарным вздохом Гриффин отодвинул конторскую книгу и встал из-за стола. Наконец-то он услышал громкий стук в дверь. Давно пора, ведь Фелпс отправился на поиски Доминика уже больше двух часов назад. Все это время Гриффин провел в своем кабинете, предварительно дав поручение Мэдлин найти кормилицу для ребенка. Что будет дальше, он понятия не имел, но искренне надеялся, что Доминик сможет избавить его от младенца. У Гриффина достаточно собственных проблем, и ему совершенно не нужны чужие.
Естественно, Доминик и не подумал поторопиться на зов Гриффина. Фелпсу в конце концов все же удалось его отыскать, но он вернулся с короткой запиской, что Доминик явится, как только сможет, и после того, как закончит дела. Выругавшись про себя, Гриффин отправил Фелпса проверить, как дела у Мэдлин и ребенка, а сам сделал попытку разобраться с горами бумаг, скопившихся на столе. Успеха он не достиг — мешало раздражение и любопытство: раздражение — поскольку неожиданное дело могло помешать его отъезду из Лондона, а любопытство… потому что ему не было чуждо ничто человеческое. Ведь интересно, кто этот малец и таинственная дама под вуалью.
Он был вынужден признаться себе, что почувствовал сострадание к малышу. Гриффин знал, что значит быть брошенным. Это корежило душу, изменяя ее навсегда. Да, он хотел избавиться от неожиданной ответственности, однако втайне понимал, что не сможет этого сделать, пока не будет уверен, что малыш в безопасности.
Приоткрылась дверь, и в щель протиснулась голова Фелпса.
— Сэр Доминик в утренней гостиной.
Гриффин кивнул.
— Зайди к Мэдлин и скажи, чтобы она принесла младенца. — Он убрал конторскую книгу в ящик стола, запер его и положил ключ в карман, где тот моментально зазвенел, ударившись о массивное кольцо. После этого Гриффин выпрямился и неторопливо направился к утренней гостиной, намереваясь заставить Доминика подождать несколько лишних минут.
Нелепая игра, которую он вел со своим бывшим и, как правило, нежеланным наставником, имела целью не столько досадить Доминику, сколько установить некий контроль над их отношениями. Доминик долгие годы старался принудить Гриффина подчиняться его воле — и он действовал только в его интересах или, по крайней мере, не уставал это повторять. Но Гриффину не нравились люди — и мужчины, и женщины, — которые пытались им управлять. Слишком уж долго им помыкали, причем, что греха таить, не обходилось и без кулаков, и ему пришлось приложить слишком много стараний, чтобы стать хозяином своей жизни. Он больше никогда и никому, включая Доминика, не позволит не считаться со своей волей, не важно, какими бы добрыми ни были намерения.
К несчастью, Доминик умел ставить его на место, поскольку, как никто другой, мог предвидеть реакцию и даже эмоции Гриффина. Не зря он занял столь высокое положение в «Интеллидженс сервис» — прошел по карьерной лестнице почти до самой высокой ступеньки и обосновался рядом с королевской семьей, оказывая влияние на всех, кто встречайся на его пути. Доминик знал положение дел всех высокопоставленных и не очень высокопоставленных лиц — от принца-регента до портовых шлюх — лучше, чем они сами, и все они были перед ним в долгу. Он был одним из самых влиятельных людей в Англии и сущей занозой в заднице Гриффина.
Дело в том, что по какой-то безумной причине этот человек счел своей миссией перевоспитать Гриффина. И ему было совершенно наплевать на то, что Гриффин не имел ни малейшего желания перевоспитываться. Но если уж Доминик принял какое-то решение, переубедить его или, по крайней мере, отвлечь было невозможно.
Когда Гриффин открыл дверь в утреннюю гостиную, Доминик поднял глаза от блокнота, в котором делал заметки, и ехидно улыбнулся.
— Для человека, который так стремился со мной поговорить, ты явно не спешил.
Гриффин изобразил удивление.
— Как? Разве ты долго ждал? Тысяча извинений! Я велел Фелпсу предложить тебе что-нибудь выпить. Не желаешь ли чашечку чаю?
Ехидная улыбка сэра Доминика стала еще шире.
— Похоже, уж не знаю почему, Фелпс в моем присутствии нервничает. Бедняга не мог дождаться, когда ему позволят выйти из комнаты. К счастью, я, не дождавшись чаю, смог отведать твоего отменного коньяка, мой мальчик. И даже попытался убедить себя, что ты раздобыл его законными путями.
