Я давно уже не делал рождественских покупок. Я уже забыл, когда покупал подарки в лондонских магазинах, куда меня брала мать, когда я сидел на коленях у Санта-Клауса в «Хэрродсе», «Своне и Эдгаре» и «Эвансе».
Я думал о долгом, иногда счастливом, иногда мучительном времени взросления, когда становишься мужчиной. И вот я стал мужчиной и уже долго был мужчиной, а теперь одиноко бреду по холодным улицам Манхэттена, чувствуя себя старой потрепанной игрушкой, которую выбросили в контейнер с мусором.
Весь день я разгуливал по улицам, без конца пил черный кофе и курил одну за другой сигареты в попадавшихся на пути кафе, но нисколько не приблизился к решению моей проблемы.
Наконец ранним утром я сел в такси и отправился в аэропорт имени Кеннеди, где купил билет на рейс авиакомпании TWA до Лондона в десять вечера. Рейс был поздний, и в зависимости от попутного ветра я мог прилететь в аэропорт Хитроу примерно в 9:40 утра следующего дня.
Стюардесса принесла «Нью-Йорк Таймс». Заголовок на первой полосе гласил: «Британский политик найден мертвым в развалинах рухнувшего дома в Нью-Йорке». В статье сообщалось, что пока неизвестна причина обрушения дома, но есть свидетельства того, что это был взрыв. Содержался и намек на возможное участие ИРА, однако эта организация пока что не заявила о своей причастности к происшествию. Какие-либо свидетельства террористического акта также не были обнаружены. Далее сообщалось, что здание предназначалось к сносу в соответствии с программой реконструкции района.
Всю неделю перед Рождеством обычно идет мелкий дождь, и это утро вторника не стало исключением. Если у вас скверное подавленное настроение, постарайтесь не прилетать в Англию в дождливый день. Впрочем, мое настроение не спас бы даже жаркий и солнечный день и группа обнаженных танцовщиц.
На паспортном контроле меня никто не арестовал, и я спокойно прошел в зал прилета. Затем взял напрокат машину и покатил по трассе М4, ведущей в западные графства. У самолета возникла какая-то проблема с двигателем, да и с попутным ветром не все было гладко. Я включил радио – поймать выпуск последних известий. Главной новостью, что неудивительно, стал покойный сэр Энтони Лайнс. После выхода в свет номера «Нью-Йорк Таймс» информации было уже существенно больше. Лайнс определенно погиб при взрыве, который, в свою очередь, привел к обрушению здания. Сам взрыв, по всей видимости, произошел в кабине лифта. ИРА отвергла причастность к происшествию, да и прочие ирландские террористические организации не взяли на себя ответственность за случившееся. Уделяя внимание смерти Лайнса, автор статьи обращал внимание на тот факт, почему Лайнс вообще оказался в Нью-Йорке. Это было абсолютной загадкой для всех.
Вечером в пятницу он сказал жене, что должен срочно вылететь на конференцию вместе с премьер-министром и вернется лишь в понедельник. Однако премьер-министр заявил, что не знает ни о какой конференции. Его самого многие видели в субботу на предрождественских распродажах в магазинах. Неужели Лайнс отправился на тайную встречу с какой-то террористической группой? Почему американцы ничего не знали о его прилете? Под каким именем он прибыл в Штаты? Ведь пассажир под его именем не был зарегистрирован ни на одном рейсе из Лондона в Нью-Йорк за весь уик-энд. Возникали самые разные догадки. Журналисты уже начали связывать гибель Лайнса со смертью сэра Мориса Энвина. Премьер-министр еще не сделал никаких заявлений, однако заявление уже ожидалось. Неким образом эти новости взбодрили меня.
Загородный дом Файфшира затерялся среди холмов Котсволда, на окраине двух деревушек. Я с немалым трудом отыскал его и увидел два внушительных каменных столба ворот, увенчанных красивыми горгульями. Сами ворота были открыты, и у меня возникло впечатление, что они не закрывались годами. За воротами подъездная аллея обрывалась, сворачивая направо, и мне в глаза бросился дом, как будто находившийся ниже того места, где я остановился.
Это был массивный особняк в елизаветинском стиле, с одной стороны будто глубоко провалившийся в низину, а с другой – смотрящий сверху вниз на сотни акров всхолмленной равнины. Это был дом богатого человека, однако большая часть фасада, подъездная дорожка и сад явно нуждались в ремонте и уходе – не слишком, но в достаточной степени, чтобы придать ему вид частного дома, а не подобия театральной декорации Национального треста. Это был дом из разряда тех, что говорят вам – независимо от вашего ощущения, – что в мире все в полном порядке. Я позвонил в дверной звонок, и почтенного вида домоправительница открыла огромную дубовую дверь.
– Я приехал на встречу с сэром Чарльзом.
Она удивленно посмотрела на меня:
– Но его нет дома. Он сейчас в городе.
– Я полагал, что в это время он уже освободился от работы.
– Обычно он не работает, то есть в настоящее время. Он все еще поправляется от… э-э-э… – Она не смогла заставить себя произнести это слово. – Но в выходные он получил некую телеграмму и рано утром в понедельник уехал из дома. Мы не ожидаем его приезда еще несколько дней.
– Но у меня назначена с ним встреча, – солгал я. – Назначена на три часа дня. Сегодня.
– Если хотите, я ему сейчас позвоню.
– Буду вам признателен, если вы это сделаете.
– Могу я узнать ваше имя, сэр?
– Спейд, – ответил я.
Домоправительница оставила меня у порога и вошла внутрь. Через несколько секунд она вернулась.
– Сэр Чарльз просит извинить его, сэр. Он говорит, что совершенно забыл о встрече с вами. Просит вас войти и чувствовать себя как дома. Он вернется по возможности быстро, как только освободится.
На реакцию рассерженного человека это не походило, но Файфшир никогда открыто и не выражал сильных чувств. Я принял предложение домоправительницы выпить чая с печеньем, после чего крепко уснул, сидя в гостиной, в кресле перед растопленным камином.
Я проснулся в холодном поту, разбуженный безошибочным стрекотом вертолетных лопастей. Первой мыслью была следующая: этот ублюдок прислал за мной целую армию. Потом я посмотрел на часы. Начало шестого. Если бы он хотел меня арестовать, то сделал бы это еще несколько часов назад. Огромная дверь открылась, и в комнату, слегка прихрамывая, вошел улыбающийся Файфшир, более здоровый, чем обычно, с дипломатом в одной руке и газетой – в другой. И то, и другое он тут же бросил на свободное кресло.
– Добрый вечер, мистер Землекоп! – поприветствовал он меня, сопроводив свои слова крепким рукопожатием.
– Итак, вы все еще разговариваете со мной, – констатировал я.
На его лице появилась улыбка – широкая, от уха до уха.
– Я похитил вертолет, чтобы добраться сюда как можно быстрее. Проклятое уличное движение не позволило бы мне добраться так скоро. У тебя такой вид, будто ты побывал в аду и вернулся. Судя по всему, теперь ты знаешь путь туда и обратно. – Файфшир снова улыбнулся мне. Он был искренне рад моему приезду и выглядел как ребенок, который задумал какую-то каверзу и ждет результата. Он поднял с кресла «Ивнинг стандард» и сунул ее мне в руки. – Ты видел новости по телевизору?
