«Да что она о себе возомнила, эта гадина? Что она ясновидящая? Что она единственная сообразила про тест ДНК? Что она купила Кредюля Гран-Дюка с потрохами? Неужели она думала, что детектив сумеет добыть каплю крови Эмили так, чтобы ее бабушка ничего не заподозрила?»
Перед мостом выстроилась цепочка автомобилей. К запаху моря здесь примешивалась бензиновая вонь, и Николь закашлялась. «Нет, не такая уж она проницательная, эта старая интриганка Матильда де Карвиль. А Гран-Дюк никогда не был негодяем. Он не пошел на поводу ни у кого. Взял и заказал два теста ДНК. И получил два голубых конверта. По конверту для каждой бабки».
Николь повернула голову. Над домами и над пляжем, высоко в небе парил гигантский воздушный змей в виде китайского дракона. Она улыбнулась. У нее во втором ящике комода, запирающемся на ключ, лежит голубой конверт, врученный ей Гран-Дюком. А в конверте — результаты сравнительного анализа двух образцов крови: ее собственной и Эмили. Так что «новость», которую послушный Марк везет ей от Матильды де Карвиль, лишь подтвердит то, что ей и так давно известно.
Мост наконец-то опустили. Машины заурчали двигателями. Николь снова закашлялась.
Она вскрыла конверт в 1995 году. Так что она уже целых три года знает правду.
«Теперь придется поговорить об этом с Марком. Никуда не денешься. Сегодня же вечером. Она еще может спасти одну человеческую жизнь. Потом будет поздно. Конечно, ей надо было сделать это гораздо раньше. Легко сказать.
Ведь результаты теста означают…
Что? Свободу?
Возможно.
При условии, что теряешь все».
41
2 октября 1998 г., 17.11.
Поезд миновал гряду холмов Дёз-Аман, не снижая скорости пролетел через железнодорожный мост в Лемануар-сюр-Сен и без остановки проследовал через Пон-де-лʼАрш. Марк сидел, прижавшись лбом к оконному стеклу, и не чувствовал холода. Потом протянул руку и включил лампочку над головой.
Дневник Кредюля Гран-Дюка.
Начало 1990-х не ознаменовалось какими-либо существенными сдвигами в расследовании. Я несколько раз съездил в Турцию и в Канаду, но избавлю вас от описания красот Золотого Рога и Шикутими. Раз в год я по-прежнему совершал паломничество на гору Мон-Террибль. Назым несколько дней просидел в засаде возле хижины, увы, безрезультатно.
Одним словом, ничего нового узнать не удалось. Приблизительно в это время у меня начала развиваться депрессия. Во всяком случае, если меня попросят назвать точную дату, то я так и скажу: где-то между 1990 и 1992-м. Можно озаглавить этот период как «Крах иллюзий».
След, ведущий к Жоржу Пеллетье, также зашел в тупик. Бомж как будто испарился. Не иначе, его на одной из ярмарок умчал в никуда «поезд-призрак»… Я перестал наращивать размер премии за детский браслет. Сумма награды застыла на отметке 75 тысяч франков.
Меня все чаще посещала мысль о том, что пора перестать дергаться. Почему бы не плюнуть на все и не зажить жизнью обеспеченного пенсионера?
Я уже три недели вообще не занимался делом, когда у меня раздался телефонный звонок. Звонивший назвался Зораном Раджичем. Объявления под шапкой «75 тысяч франков за браслет» продолжали еженедельно печататься в десятке газет; плата за публикацию поступала автоматически с моего банковского счета.
— Кредюль Гран-Дюк?
— Слушаю.
— Меня зовут Зоран Раджич. Я видел ваше объявление. Про потерянный золотой браслет. Мне кажется, я располагаю информацией, которая может вас заинтересовать.
Представьте себе мою реакцию! Обманутый много лет назад, я бы сказал, в другой жизни, турецким мошенником, я уже никому не верил.
— Вам известно, где находится браслет?
— Э-э… Думаю, да.
Несмотря ни на что у меня заколотилось сердце. Не зря же меня зовут Кредюль! Себя не переделаешь.
Мы встретились два часа спустя в баре «Эспадон» на улице Гей-Люссака. Заказали по пиву. Зоран Раджич производил впечатление мелкого уличного мошенника, к тому же не слишком удачливого. Лисья мордочка, бегающие глазки, прилизанные волосы — глядя на него, трудно было вообразить, что он способен кого-то надуть, как бы ни старался.
Неужели именно от подобного типа я наконец-то получу решающее доказательство? Детский браслет, потерянный на горе Мон-Террибль двенадцать лет назад? Если да, то все остальное я с легким сердцем выброшу на помойку: цвет глаз, музыкальные способности, опустевшую могилу возле хижины… Мне не так много надо. Дайте мне в руки этот проклятый браслет, и я сделаю однозначный вывод: ребенком, чудом спасшимся из горящего самолета, была Лиза-Роза де Карвиль.
— Итак? — спросил я, изо всех сил изображая равнодушие.
— Я только вчера прочитал ваше объявление. Вообще-то, я газет не читаю. А тут увидел, и меня как стукнуло.
Зоран поигрывал большим серебряным перстнем с выгравированными на нем заглавными буквами «ЗР». «Господи, неужели еще кто-то носит такие перстни?»
— И…
Пусть сам все расскажет.
— Это давняя история. Случилась лет десять тому назад. В восемьдесят третьем или восемьдесят четвертом, я уж точно не помню. Браслет мне принес один человек, у которого были… э-э… некоторые финансовые затруднения. Я в те годы многим оказывал посильную помощь…
«Ах вот как? Добрый самаритянин?»
— Ладно, не будем ходить вокруг да около. Я немножко приторговывал наркотиками. В смысле… Да чего там? Просто торговал. А у этого парня была жуткая ломка. Я его немножко знал. Он уже некоторое время крутился в нашем квартале. Денег у него не было. И он хотел, чтобы я купил у него какую-то побрякушку. Вернее, обменял ее на дозу. Это был детский браслет. Он утверждал, что золотой. Ничего себе, да?
Самаритянин продолжал спокойно крутить у себя на пальце перстень. Как будто не понимал, что играет у меня на нервах. А может, нарочно тянул резину. Как истинный профессионал, который знает, что «клиента» надо помариновать. Не исключено, что его откровенно жуликоватый вид — дескать, вот я какой, весь как на ладони, — был маскарадом, рассчитанным на то, чтобы притупить бдительность собеседника.
«Если это капкан, — сказал я себе, — то я в него не наступлю». И молчал, вынуждая его раскрыть свои планы.
— Наверное, вам интересно, как его звали, этого парня?
Я не поддался на уловку.
— Я знаю, как его звали. Меня интересуют конкретные доказательства. В первую очередь, сам браслет. Я плачу семьдесят пять тысяч франков за браслет. По поводу остального возможен торг.
Перстень исчез в правой руке самаритянина. Он крепко сжал кулак.
— Ладно. Будем играть в открытую. Может, мы вообще говорим про разных людей? Сколько за имя?
