— При чем тут я? Мало ли мест, где можно встретиться? Хотя, повторяю, я плохо верю в…
— Знаешь, оставим это, — резко сказал Салтыков. — Верю, не верю. Я тоже очень хотел бы не верить, но ведь для чего-то же она все-таки отправилась туда?
— Но если, как ты говоришь, она была там не одна, как мог Юрганов ее… это сделать?
— Ты хочешь, чтобы я и это тебе объяснил? — он опять усмехнулся. — Значит, в тот момент она была еще одна.
— И как ты себе это представляешь? Она одна едет в Озерки на встречу с любовником и к тому же без машины? И что же? Входит в дом, а Юрганов набрасывается на нее и убивает? Ни с того, ни с сего?
Салтыков, ходивший по кухне из угла в угол, остановился и заорал:
— Что ты от меня хочешь?! Чтобы я рассказал тебе, как это было? Я целыми днями только и думаю о том, зачем он это сделал. И я сам никогда бы в это не поверил, если бы не ее цацки, которые нашли у него в кармане, и если бы не менты, которые говорят, что следов пребывания третьего лица там нет. Нет! Понимаешь? — Он достал из холодильника бутылку водки, налил себе полстакана и залпом выпил.
«Это не он» — подумала Миронова.
— Павел, извини. Меньше всего я хотела тебя обидеть. Просто мне непонятны какие-то вещи и…
— Ладно, — примирительно ответил Салтыков, — чего там. Я бы и сам хотел во всем этом что-нибудь понять, но, увы, теперь уже ни у кого не спросишь… — Он опять вздохнул. — Ну что, давай займемся делом, раз ты торопишься?
Пришлось «заниматься делом». Миронова, проклиная Лёлю, Нину, а еще больше себя самое, пошла следом за Салтыковым, который подвел ее к огромному стенному шкафу в спальне и сказал: «Вот, смотри». В этот момент в кармане у него зазвонил сотовый. «Да! Алло!» — сказал он в трубку и, повернувшись, направился к двери. «Да. Да. Нет. Да» — доносились до нее краткие ответы, пока Салтыков спускался по лестнице на первый этаж.
Она раздвинула дверцы и начала медленно перебирать вешалки, на которых в полном боевом порядке висели туалеты ее подруги: с каждым из них было связано какое-то воспоминание.
«Это мы покупали вместе, в ГУМе, в прошлом году. А это я привезла ей из Парижа к сорокапятилетию. А это… это она, кажется, не любила. А вот костюм, который я когда-то просила ее мне продать. Куда я все это дену? — спрашивала себя Миронова, — и надо ли мне все-таки делать то, ради чего я сюда пришла?»
Она села на край кровати и задумалась. Снизу доносился голос Салтыкова, и ей показалось, что он говорит по-английски. «Наверное, с Брендой, — подумала она, — ну и прононс у него!..» Она встала, вернулась к шкафу и вытащила два костюма, один из которых показался ей незнакомым. «Наверное, недавно купила… Неужели у нее действительно кто-то был?» Предположение казалось невероятным: Люська всегда рассказывала ей о своих приключениях, и Миронова никак не могла себе представить, что в ее жизни появился человек, о котором бы она, лучшая ее подруга, ничего не знала. «Нет, я должна это сделать, должна, — продолжала она уговаривать себя, — мало ли что мне кажется? Жить в неизвестности и терзаться — виноват, не виноват — что может быть хуже?.. К тому же, если я не сделаю этого прямо сейчас, другой случай может уже не представиться». И она открыла сумочку.
— Павел, это то самое кольцо? — спросила она, услышав на лестнице его шаги.
— Какое «то самое»?
Показалось ей или нет, что голос его звучал настороженно?
— Которое было на Люсе?
— Что? — Салтыков вошел в спальню и с ужасом уставился на кольцо, которое Миронова с невинным видом держала в руках. — Где ты это взяла?
— Нет, скажи сначала, это то самое? — спросила она, отступая на шаг. — Да что с тобой?
— Где ты взяла? — повторил Салтыков, не в силах оторвать взгляд от кольца.
— «Где, где» — купила. Что ты так испугался? — она говорила спокойно, делая вид, что не замечает его состояния.
— Ничего я не испугался! — заорал он. — Что значит — купила?
— Господи, Павел, купила — значит купила. В магазине, за четыре тысячи. Хотела спросить тебя, точно такое ли это кольцо, какое было у Люси, вот и все. А ты разорался… — она обиженно поджала губы.
— «Разорался…» — передразнил ее Салтыков: было видно, что он никак не может прийти в себя. — Цацки-то Люськины — в милиции как вещдоки, а я смотрю — не могу понять, что за черт — как здесь кольцо-то очутилось? Конечно, я психанул…
— Ну, извини: я хотела сказать не «то самое», а точно такое, какое было на Люсе. Извини, я же не знала…
— «Не знала»… Ладно, проехали, — проговорил Салтыков, и она отчетливо расслышала, как у него вырвался вздох облегчения.
— Где ты его купил — не помнишь? — спросила она, когда он отвернулся.
— Где купил? — он все еще стоял к ней спиной. — Подожди, надо вспомнить… Зачем тебе?
— Да просто хотела выяснить, не слишком ли много я за него отдала: цены-то везде разные.
Салтыков повернулся.
— Сколько ты заплатила? Четыре тысячи, говоришь? Ну и я столько же.
— A-а, ну хорошо. А где купил?
— Я же сказал — не помню, — ответил он, и в его голосе отчетливо послышалось раздражение.
* * *
Когда открылась обитая черным дерматином дверь девяносто второй квартиры, Нина увидела девушку лет восемнадцати, некрасивую, но миловидную, в ситцевом халатике, завязанном на талии матерчатым пояском, и с длинной русой косой на плече.
— Вам кого? — спросила она и посмотрела на Нину испуганными глазами.
Девушка была до такой степени не похожа на «роковую» женщину, которую она себе представляла, что Нина растерялась и чуть не забыла, зачем пришла, и все заранее приготовленные фразы вылетели у нее из головы.
— Простите, пожалуйста, у вас не найдется спичек? — произнесла она первое, что пришло ей в голову.
— Конечно, пожалуйста, проходите, — заторопилась девушка и пригласила ее войти.
Нина последовала за ней в кухню, по дороге рассматривая квартиру, в которой, впрочем, не было ничего примечательного: обои в полосочку, вешалка, овальное зеркало на стене, коврик у входной двери, покрытый аккуратно сложенной вчетверо влажной тряпкой, несколько пар недорогой обуви, среди которой Нина заметила мужские домашние тапочки большого размера. Очень чисто, очень тихо — не было слышно даже радио. В кухне — несколько полок, небольшой холодильник, газовая плита с эмалированным чайником на одной из конфорок, вазочка с конфетами на покрытом цветастой клеенкой столе.
— Только, знаете, спичек у меня нет — у меня вот что, — сказала девушка, и протянула Нине специальную зажигалку для плиты.
— А спичек нет? — переспросила Нина.
— Нет, спичек нет, — виновато ответила девушка, — а вам зачем? Курить? Так прикурите здесь, от плиты.
