– Не забывай, что речь идет о трех путях, – сказал Ван Вейтерен. – Ведь есть еще убийца.
– Само собой, мы должны искать третьего, если найдем точку пересечения. Однако у меня есть предчувствие, что в данном случае речь о другом…
– Что Эггерс и Симмель выбраны наобум?
– Возможно, – проговорил Баусен, глядя в темноту. – Ясно, что он избрал именно Эггерса и Симмеля, но не факт, что это связано с какими-то личными мотивами. Бывают основания куда более зыбкие…
– Случайный выбор из телефонного справочника? – предположил Ван Вейтерен. – Примеры есть, сам знаешь. Харридж, если помнишь, который с закрытыми глазами поставил наобум крестики против десяти фамилий в телефонном каталоге Ковентри
[2]
. А затем пошел и задушил людей, одного за другим…
– Знаю, – кивнул Баусен. – По одному в неделю – по субботам… успел отправить на тот свет пятерых, прежде чем его повязали. А знаешь, на чем он срезался?
Ван Вейтерен покачал головой.
– Один из десяти, кого он себе наметил, Эмерсон Кларк, если я правильно помню, оказался в прошлом чемпионом по боксу. С ним Харридж просто не смог справиться.
– Вот как, – сказал Ван Вейтерен. – Мог бы вычеркнуть из списка боксеров, прежде чем начинать.
– Так ему и надо, – фыркнул Баусен.
Они закурили и некоторое время сидели молча, прислушиваясь к едва различимому шуршанию розовых кустов. Двое ежей пришли к блюдцу с молоком, поставленному у стены дома, понюхали и попили немного, да ласточки все еще сновали под крышу и обратно… не совсем те существа и звуки, которые характерны для джунглей, однако некое ощущение экзотичности окружающего не покидало Ван Вейтерена.
– Ситуация кардинально изменится, если он зарубит еще одного, – проговорил Баусен.
– Без сомнения, – кивнул Ван Вейтерен.
По саду внезапно прокатился холодный ветер.
– Хочешь, переберемся в дом?
– Нет.
– Так у тебя нет никаких подозрений?
Баусен покачал головой. Пригубил коктейль:
– Не слишком много содовой?
– Нет, нормально. Никаких идей… пусть самых незначительных?
Полицмейстер вздохнул:
– Я просидел в своем кресле более двадцать пяти лет. Про большую часть жителей нашего города мне известна вся подноготная… остальных я знаю в лицо и по имени. Возможно, найдется пара тысяч таких, кто переехал сюда недавно, кого я не держу под контролем, но в общем и целом… черт побери, я перебрал в уме всех и каждого, и никаких идей! Пусто!
– Трудно представить себе человека в роли убийцы, – вздохнул Ван Вейтерен. – Пока не увидишь этого собственными глазами. Хотя… он может быть и пришлым.
Баусен помолчал.
– Может быть, ты и прав, но я так не думаю, – сказал он через некоторое время. – Почему-то уверен, что это кто-то из наших. Как бы то ни было, я был бы рад хоть что-нибудь предложить. Мы уже потратили на этого проклятого Эггерса тысячи человеко-часов!
– В нашей работе нет никакой справедливости, – улыбнулся Ван Вейтерен.
– Ни на грош, – согласился Баусен. – С таким же успехом можно вложить все деньги в частного детектива. Общественность… она всегда хоть что-нибудь да подскажет.
– Будем надеяться, – проговорил Ван Вейтерен.
Баусен стал выколачивать трубку. Видно было, что он принимает какое-то решение.
– А в шахматы ты играешь? – спросил он.
Ван Вейтерен закрыл глаза от удовольствия. «Чтобы совсем жизнь медом показалась», – подумал он.
Пожалуй, лучше насладиться всем сразу. Ибо многое указывает на то, что впереди тяжелые времена.
11
На просьбу полицмейстера Баусена откликнулись не только местные газеты и радиостанция – несколько общенациональных газет также обратились к сознательным гражданам Кальбрингена с призывом без промедления прийти в полицию, если они располагают хотя бы малейшими сведениями, которые могли бы привести к скорейшему аресту Палача.
Когда инспектор Кропке и ассистент Мосер ближе к вечеру свели воедино результаты первого дня работы со свидетелями, многое начало проясняться. Кропке, конечно, не успел заготовить слайды для доклада, но все данные были четко систематизированы в его блокноте с отрывными листами и обложкой из синей кожи.
В течение дня участок посетили и дали свидетельские показания сорок восемь человек. Из них одиннадцать ранее уже опрашивались. Из оставшихся тридцати семи показания шести признаны лишенными значимости, поскольку эти люди находились либо не в той части города (три человека), либо не в то время (два человека) или ошиблись датой (один человек – пожилая вдова Лёве, которая выходила купить корм кошке в понедельник утром и обратила внимание на целый ряд странных типов с топором под одеждой).
Все сорок два свидетеля, как старые, так и новые, находились в районе Лангвей – Хойстрат – лестница Михеля – Рыночная площадь – портовая Эспланада – городской парк в интервале от 23.00 до 24.00. Имена, адреса и телефоны этих свидетелей зарегистрированы Кропке, который взял также с них подписку о невыезде – на случай, если кого-нибудь придется вызвать для уточнений. (Данная мера наводила на мысль о превышении служебных полномочий, однако Ван Вейтерен проглотил свои возражения. В конце концов, следствием руководит не он.)
Все свидетели, так или иначе, обратили внимание друг на друга. Это показывала исключительно сложная, растущая в геометрической прогрессии схема, которую Кропке, несмотря на многократные попытки, так и не смог ввести в свой компьютер. (В соответствии с полицейской субординацией его разочарование по этому поводу вылилось на ассистента Мосера.)
Полученные ранее свидетельские показания, данные фрёкен де Бетц и госпожой Альгер, которые стояли и беседовали в Домском переулке и обратили внимание на Эрнста Симмеля, когда тот пересекал площадь, подтвердились словами еще четырех свидетелей. Две пары, проходившие через площадь около 23.20, хотя и в разных направлениях, обратили внимание на одинокого пешехода, которого после некоторых раздумий идентифицировали как Эрнста Симмеля.
Двое подростков (видимо, балансирующих на грани закона) пронеслись через площадь в направлении Эспланады на своих самокатах несколькими минутами спустя и обогнали человека, который, судя по всему, являлся Симмелем.
Влюбленная пара (женщина по некоторым причинам предпочла остаться анонимной и подтвердила показания своего партнера по телефону, вместо того чтобы являться в участок; она сидела или, вернее, полулежала в машине на набережной в интервале от 23.00 и 01.00 и примерно в 23.30 заметила мужчину, который стоял и курил у самого края причала, не более чем в десяти метрах от их машины). Оба с уверенностью утверждали, что это был Эрнст Симмель.
