Едва Колешко очутился в лифте, чтобы спуститься вниз, в подвал, где находился склад, в котором лежало то, из-за чего и поднялась вся кутерьма, как почувствовал, что сзади его сильно толкнули. Алексей выставил руки вперед, чтобы не врезаться носом в стенку лифта, быстро развернулся и с некоторым ужасом увидел перед собой небритое лицо кавказской национальности. Та самая рожа, которую он мельком видел в окне «Волги», пытавшейся его подбить. В уголке ехидной улыбки дырка отсутствующего зуба. Рука кавказца сжимает коротенький револьвер, которым он упирает под ребра Колешки.
— Посиди на полу, дорогой, — сказал кавказец. — Покатаемся немного.
С этими словами мужчина нажал кнопку верхнего этажа. Лифт стал подниматься, а Колешко, понуждаемый бандитом, опускаться. Вот кавказец, не спуская глаз с Алексея, нажал кнопку «стоп», а затем кнопку одного из нижних этажей. Лифт дернулся и сменил направление движения.
Колешко сидел на полу, вжимаясь спиной в стенку лифтовой кабины, с ужасом чувствуя неприятный холодок от ствола револьвера, который теперь кавказец вставил ему прямо в ухо. Скорее всего от волнения голова у него стала опять раскалываться от невыносимой боли. Боль усиливалась при малейшем толчке, и он был вынужден терпеть ее. Голова не болела только тогда, когда лифт замирал на короткое время, когда темнорожий тип с выпученными глазами переключал кнопки на панели управления, чтобы лифт сменил направление движения.
«Тянет время, сволочь, — подумал Колешко. — А его сообщники шурудят на складе… А там мой рюкзак! Надо выходить из положения…»
Он искоса осмотрел кавказца. Тот был значительно выше его ростом, здоровый, но главное — вооружен.
Кабина лифта доехала доверху и кавказец снова заставил ее ехать вниз, почти до нулевого этажа, то есть до подвала. Внизу он опять погнал кабину вверх. При всем этом кавказец не спускал с Колешки глаз, иногда вынимая из его уха револьвер и почесывая его мушкой свой отвисший, похожий на молодой огурец-уродец, нос.
«Я с ним не справлюсь. Если бы не авария, мы еще потягались бы, кто кого, но с сотрясением мозга мне с ним не совладать… Тем более — револьвер».
Когда лифт почти дошел доверху, кавказец опять через кнопку «стоп» включил нулевой этаж.
По пути в наружные дверцы лифта почти на каждом этаже стали стучать. Стучали как и больные, так и медперсонал, которым надоело ждать непонятных «катальщиков»…
«Это хорошо, что стучат, — подумал Колеш-ко. — Если я наброшусь на этого болвана, все будут в курсе… Но что мне делать дальше, если даже я отберу у него пистолет?! Без милиции не обойдется. Нет, все-таки не стоит даже рыпаться…»
Когда лифт в очередной, уже в четвертый или пятый раз стал подниматься, Колешко не выдержал. Он быстро оттолкнул руку с пистолетом и, поднимаясь, изо всех сил ударил кулаком насильника снизу в челюсть. Тот настолько увлекся переключением кнопок, что буквально на долю секунды потерял бдительность и пропустил удар. От удара его голова сильно мотнулась, он потерял равновесие, и если бы Колешко продолжил, то успех был бы, без сомнения.
Но все вышло по-другому. Колешко вложил в удар всю силу, от чего с ним самим случилась неприятность. От сильного сотрясения он схватился за голову и зажмурил глаза. Опомнившийся после неожиданного удара кавказец обрушил сверху вниз на его голову кулак с зажатым в нем револьвером. Колешко охнул и медленно сполз на пол лифта. Невыносимая боль раскалывала череп. Теперь ему было уже все равно что с ним будет.
Кавказец, полностью оправившись от удара, уже размахнулся, чтобы произвести повторный удар. Но тут он обнаружил, что в этом нет никакой необходимости. Угостив Колешку хорошим пинком ноги в бок, он остановил лифт на ближайшем этаже.
Дверцы раскрылись и на кавказца обрушился гнев собравшейся толпы, жаждавшей воспользоваться услугами лифта. Кавказец вскинул руки вверх и проговорил, кивком головы указывая на сидящего на полу Колешку:
— Сумасшедший! Бросается на нормальных людей… Где санитары? Санитары!
Хитрость удалась, толпа почтительно расступилась, кавказец прошел сквозь нее и был таков.
Колешко же с трудом пришел в себя, под испуганные взгляды выковылял из лифта, уселся на скамью в располагавшемся рядом холле и, обхватив голову руками, переживая мучительную головную боль и приступ тошноты, с трудом соображал, где он находится и что с ним произошло.
Глава XIII. Погоня
Когда Алексей Колешко окончательно пришел в себя, он медленно спустился в приемный покой и спросил у первого встречного медработника, где можно получить его одежду и вещи.
Ему сообщили, что вещи получают на складе, который находится в цоколе здания.
Колешко был уверен, что все кончено. Он уже не ожидал увидеть своего туго набитого долларами слегка полинявшего рюкзачка цвета хаки.
На складе Колешко обнаружил за столом какую-то старуху, она была без сознания. Алексей вынул из ее рук клочок бумажки, прочитал всего несколько букв. Не расписка ли это?
Выбежал на эстакаду, к которой парковались машины скорой помощи. Только одни «рафики».
— Слушай, — спросил он у первого подвернувшегося под руку санитара. — Тут мужик с рюкзаком не проходил?
— А вон он в тот «Мерседес» уселся, — указал санитар на машину, которую Колешко не увидел.
— Где? В который…
— А вон в тот, салатового цвета.
В это время из-за машин скорой помощи показался «Мерседес». Салатового цвета.
Колешко рванулся наперерез машине, но та объехала его по широкой дуге, на несколько секунд застыла на выезде из больничного комплекса, а потом с ревом выехала на улицу.
— Стой, сволочь! — закричал Колешко, он ясно увидел знакомое лицо. — Сохадзе! Сука! — взревел Колешко. Лицо его скорчилось, как у обиженного ребенка. «Мерседес» весело просигналил, занимая свое место в веренице машин.
Голова от крика разболелась. Что же, тут кричи, не кричи — не поможешь. Автомашина уходила, безвозвратно унося бесценное содержимое рюкзака.
Колешко охватил рукой голову, пошатнулся. Все пропало! Так влипнуть! А ведь думал сколотить бригаду, собрать парней покрепче, чтобы подстраховаться. Дурак, форменный дурак, дубина! Понадеялся на одного себя, захотел в одиночку вырвать такие деньги из лап бандюг, душегубов, настоящих хищников. Надо было что-то предпринимать. Колешко тоскливо осмотрелся.
В унылом больничном сквере на бетонных плитках ворковали голуби. Две женщины в бесформенных халатах с грохотом катили тележку с баком. Жизнь продолжалась.
Черт бы побрал эту невезуху! Надо обращаться, пока не поздно, к Максиму Степаненко. Он в ФСБ, у него связи. И почему не рассказать ему все сразу?! Придумал лгать, когда одалживал машину, выкручиваться. Ну вот, теперь попался, теперь вот и расхлебывай. Все равно теперь придется обращаться к нему.
Кстати, что с машиной Максима? Вряд ли «Ауди» уцелеет. Вторые сутки без присмотра. Побьют окна, проколют шины…
