Эмпирические данные о гендерно-возрастной динамике эмоциональности фрагментарны (Saarni et al., 2006). У младенцев и ползунков последовательных гендерных различий в выражении эмоций мало, но мальчики чаще проявляют раздражительность и гнев, а девочки – пугливость. В младшем дошкольном возрасте мальчики начинают скрывать такие отрицательные эмоции, как грусть, а девочки реже выражать гнев и эмоции, которые могут задеть чувства других. В подростковом возрасте девочки значительно чаще мальчиков выражают чувства грусти, стыда и вины, говорят, что сильно переживают эти чувства, тогда как мальчики склонны их наличие у себя отрицать.
Как показывают многолетние исследования Нэнси Айзенберг и ее сотрудников, важную роль в формировании эмоциональной культуры мальчиков играет семейная гендерная социализация (Eisenberg, Fabes, Spinrad, 2006). Судя по родительским самоотчетам и данным непосредственного наблюдения, родители по-разному реагируют на проявления эмоций мальчиками и девочками. В целом, на мальчиков «давят» сильнее, побуждая их контролировать плач и вообще проявление эмоций. Но это давление избирательно. Проявления гнева у мальчиков матери воспринимают терпимее, чем у девочек, в то же время проявлениям гнева у 2–3,5-летних мальчиков придают больше значения, на гневающихся девочек просто не обращают внимания либо наказывают их. Матери редко говорят с дочерьми о гневе. Впрочем, родительские реакции зависят от возраста ребенка и от того, на кого направлен его гнев.
В общем, родители считают девочек более эмоциональными существами, чем мальчиков. Эмоциональные состояния 1,5-годовалых девочек обсуждаются в семье значительно чаще, чем эмоциональные состояния мальчиков того же возраста. Поскольку у девочек раньше появляется эмоциональный словарь, 2-летние девочки чаще и детальнее описывают свои эмоциональные переживания, чем их ровесники-мальчики. Из общения со взрослыми девочки узнают, что они не должны проявлять гнев, зато их печаль находит у взрослых отклик. Матери чаще говорят с девочками об эмоциональных состояниях, тогда как с мальчиками обсуждают главным образом их причины и следствия, особенно отрицательные: плакать или проявлять раздражение – плохо.
Девочки и женщины во всех возрастах говорят об эмоциях больше, чем мальчики и мужчины. Некоторые авторы объясняют это более ранним развитием у девочек вербальных способностей, что облегчает родителям разговор с ними, тогда как мальчики многих слов еще не понимают. Хотя это предположение логично, взаимосвязь темпов когнитивного созревания мальчиков и девочек, родительских гендерных стереотипов и других аспектов гендерной социализации остается неясной.
Пол ребенка может влиять на характер родительской экспрессивности: матери по-разному выражают свои чувства к сыновьям и дочерям как словами, так и тактильно – путем прикосновения. Общеизвестно, что маленьких девочек трогают значительно чаще, чем маленьких мальчиков, а прикосновение – универсальный способ передачи эмоционального тепла. Повышенная потребность в тактильных контактах сохраняется и у взрослых женщин.
В подростковом и юношеском возрасте различия в эмоциональном словаре мальчиков и девочек увеличиваются. Например, у студенток Уральского политехнического университета словарь эмоций на всех курсах и на всех специальностях богаче, чем у студентов. Иными словами, девушки имеют в своем активном словаре больше понятий, описывающих разнообразные эмоции, чем их сверстники. В то же время для юношей характерно наличие большего, чем у девушек, количества индивидуальных, несвойственных их сверстникам, названий эмоций (Иванова, 2007).
Повышенная эмоциональная реактивность и более богатый словарь эмоций дают девочкам значительные преимущества как в распознании и передаче собственных чувств, так и в интуитивном понимании чужих переживаний (эмпатия). Впрочем, конкретные результаты сильно зависят от контекста и методологии исследования (самоотчеты показывают больше гендерных различий, чем физиологические измерения или данные скрытого наблюдения), а также от характера наличных гендерных стереотипов. В экспериментальных ситуациях женщины обычно демонстрируют более высокие уровни симпатии и эмпатии, чем мужчины, но при физиологическом контроле эта разница порой исчезает. Видимо, девочки просто конструируют имидж, соответствующий положительному для них стереотипу «чувствительности», который для мальчика нормативно неприемлем.
Мальчики и девочки по-разному реагируют на стрессовые ситуации. 538 американских восьми– и десятиклассников от 13 до 18 лет (средний возраст 14,9 лет) из 18 разных школ фиксировали в дневнике «самые худшие события» и то, как они на них реагировали непосредственно в момент их происшествия и 6 и 12 месяцев спустя (Hankin, Mermelstein, Roesch, 2007). Оказалось, что девочки имели больше стрессоров и реагировали на них острее мальчиков, но главное – их напрягали разные события. У девочек преобладали межличностные стрессоры, взаимоотношения с другими людьми – родителями, учителями или сверстниками; девочки переживали расстройства в связи с ними вдвое чаще мальчиков. Мальчики острее переживали неприятности, связанные с недостаточными успехами в учебе или спорте. Кроме того, девочки реагировали на личные неприятности сильнее; например, в случае романтической ссоры с мальчиком девочка будет чувствовать себя подавленной, а мальчик постарается чем-то развлечься.
С возрастом, благодаря развитию самоконтроля, непосредственная эмоциональная реактивность как у мальчиков, так и у девочек уменьшается. Степень эмоционального самоконтроля зависит, в частности, от того, насколько то или иное чувство или переживание гендерно приемлемо. Мужчины и мальчики охотнее рассказывают об эмоциях, связанных с властью, типа гнева, а женщины и девочки – о чувствах, связанных с бессилием (грусть, страх, стыд и вина). Сравнение психолингвистических данных по 37 странам показывает, что эти различия культурно-универсальны и мало зависят от реального социального положения и степени эмансипации женщин (Fischer et al., 2004).
Гендерно-типическое восприятие эмоций, при всей тонкости этих различий, имеет свои поведенческие последствия. Одна и та же ситуация, например риск, может вызывать у мужчин гнев (anger), а у женщин – отвращение (disgust). Но гнев – чувство активное, порождающее желание устранить трансгрессию (нарушение, угрозу) посредством агрессии, тогда как отвращение направлено на то, чтобы предотвратить заражение чем-то опасным и нежелательным, это может быть достигнуто путем ухода (Fessler, Pillsworth, Flamson, 2004).
Не менее сложен вопрос о вербальном выражении эмоций. Мы постоянно слышим о мужской эмоциональной «нечувствительности» и «невыразительности». Для описания этого феномена существует специальный психиатрический термин алекситимия (греч. а– отрицание, lexis – слово, thyme – чувство) – неспособность индивида осознавать и называть переживаемые им самим или другими людьми эмоции, утрата контакта с собственным внутренним миром.
Как показывают экспериментальные исследования на довольно больших выборках, эмоциональная реактивность мальчиков сильно зависит от идеологии маскулинности, которая побуждает их опасаться не только таких откровенно «немужественных» чувств, как страх, тревога или нежность, но и любых аффективных состояний, ассоциирующихся с потерей самообладания (Jakupcak et al., 2003). Подавление и скрывание эмоций – один из механизмов контроля над своими переживаниями и опытом. Мужчины, придерживающиеся менее жесткого канона маскулинности, обладают более богатым и сложным эмоциональным миром, чем те, которые считают, что «мужчина всегда должен держать себя в руках». И формируется это все в детстве.
