– Тебе зачем это знать? Оттого тебе пользы никакой не будет! – упорствовала колдунья.
– Да ты скажи, а уж я сам рассужу – будет мне польза али нет.
Акюдаг призадумалась.
– Хорошо, так и быть, – в конце концов решила она. – Скажу тебе. Но учти, хан! Тайна эта – страшная тайна. Если кому проболтаешься, умрёшь жуткой смертью. Не боишься?
– Я никогда ничего не боюсь! – гордо заявил Кощак. – Давай, говори! Я слушать буду!
– Ну что ж, слушай, – снизила голос Акюдаг.
* * *
Алёна внутри доспехов аж дыхание затаила, так ей интересно было узнать, что скажет колдунья.
– Ты думаешь, сколько мне лет? – спросила та.
– Не знаю, – пожал плечами Кощак. – Выглядишь ты, конечно, не очень. Но, с другой стороны, не так уж и плохо. Лет сто?
Акюдаг покачала головой.
– Бери выше.
– Неужели двести? – поразился хан.
– Ладно, не мучайся. Скажу тебе всё начистоту. Дело в том, что я из колдовского змеиного рода. В нашем роду все долговечные. И живём мы ровно тысячу лет.
– Да ты что! – восхитился Кощак. – Вот здорово! А мне так нельзя?
– Слушай, не перебивай! – строго сказала колдунья. – Иначе вообще не скажу. Тысяча лет – срок немалый, но и он когда-то заканчивается. Завтра мой срок и истекает.
– И что с тобой будет?
– А то будет, что, когда тысяча лет проходит, мы, колдуньи из змеиного рода, превращаемся в гадюк.
– Вот оно что!
Кощак на всякий случай отодвинулся в сторону.
– Да ты не бойся, – гнусно захихикала Акюдаг. – Я пока ещё не кусаюсь. Хи-хи-хи!
– А я и не боюсь! – отозвался хан. Но обратно, однако, придвигаться не стал. – А гадюк я, кстати, даже люблю. Будешь гадюкой – я тебе молока дам. Обещаю.
– Да не хочу я быть гадюкой! – возмутилась старуха. – Я, наоборот, хочу быть опять молодой и красивой!
– Ну, это ты, положим, хватила! – в свою очередь захихикал хан. – Насчёт молодой и красивой! Хе-хе-хе! Ладно, не обижайся. Я всё понимаю. Только одного не могу понять – зачем тебе девчонка? И вообще, почему при всём твоём колдовском умении ты её до сих пор не можешь себе получить, если она тебе так нужна?
– Ну, хорошо, так и быть, расскажу тебе.
Тут Акюдаг снизила голос до таинственного шёпота, так что Алёна, как ни старалась, но ни словечка из этой речи не услышала.
А говорила колдунья следующее:
– Дело в том, что крёстная мать этой Алёны, волшебница Наталья, когда девочка родилась, повесила ей на шею ладанку с живой водой. Кто эту воду выпьет, бессмертным станет, помолодеет навсегда. А получить я её не могу, потому что колдовство моё действительно только против тех, у кого совесть нечистая. Так в нашем колдовском роду повелось, к сожалению. А совесть у этой проклятой девчонки чиста, как назло!
Последнюю фразу колдунья сказала уже громко, во весь голос. Алёна сразу поняла, что речь идёт о ней, и нахмурилась. Всё-таки совесть у неё была не так уж и чиста. Федьку-то и всех остальных она обманула, убедила, что он богатырь.
Она бесшумно вздохнула и приготовилась слушать дальше.
* * *
– Ладно, не переживай, старая! – сказал Кощак. – Завтра Курахман победит их поединщика. Он говорит, богатырь этот какой-то малорослый, да совсем зелёный, почти мальчишка, так что он с ним запросто справится. Он только не знает, что ты всё уже продумала. Так или иначе этому поединщику конец. Как он подменённым мечом взмахнёт, так замертво и упадёт. Ха-ха-ха! Вот у тебя голова, старая! Умница-разумница! – Кощак прямо захлёбывался от удовольствия, живо представляя себе, как падает мёртвым неведомый богатырь. – И я сразу захвачу город. Так что послезавтра напиток бессмертия будет в твоих руках…
– Завтра! – перебила его колдунья. – Глаза её снова горели злобным дьявольским огнём. – Завтра! Послезавтра будет поздно! Завтра до полуночи я должна вкусить волшебной влаги! И тогда я снова стану молодой и красивой. А иначе в полночь я превращусь в змею.
– Завтра так завтра, – хитро прищурился Кощак.
А сам при этом подумал, что ни за что не отдаст колдунье напиток бессмертия. Пусть она, когда всё будет сделано, превратится в змею. Даже очень хорошо, хлопот меньше. А то неизвестно чего ждать от этой колдуньи. Да и вообще надоело от неё зависеть. А уж со змеёй-то он справится, разрубит на кусочки!
Но Акюдаг тут же разгадала его мысли.
– На всякий случай, чтобы в голову тебе не влезла какая-нибудь дурь, имей в виду, что всякий, кто водой этой волшебной захочет попользоваться, не зная магических слов, тут же обратится в камень!
– А что же это за слова такие? Скажи-ка мне по секрету, умница-разумница! – льстиво улыбнулся Кощак.
– Вот этого я тебе не скажу. Ты уже и так слишком много знаешь.
– Не скажешь волшебных слов – не получишь девчонку! – гневно вскричал хан.
– Ах вот ты как заговорил! – зашипела колдунья. – Ну что ж, тогда смотри!
* * *
Она проворно вскочила на ноги и снова, как тогда, в лесу, начала кружиться на одном месте.
– Картан-мартан! – колдовала она. – Артуман-бартуман! Шайтан! Шайтан! Шайтан! Отзовись-откликнись! Моё колдовство – твоё естество! Шайтан! Шайтан! Покажи Кощаку его смерть!
Шатёр стало заволакивать тёмным дымом, поднялся ветер, запахло болотной тиной.
Алёна внутри доспехов чуть не задохнулась. Дыхание у неё спёрло. Из последних сил она держалась, чтобы не выскочить из них наружу.
– Стой! Стой! – заорал тем временем испуганный Кощак. – Не надо! Я согласен! На всё согласен!
Акюдаг остановилась, замолчала. Дым постепенно рассеялся, хотя запах тины всё ещё держался в шатре.
Алёна с облегчением вздохнула и тут же сморщила нос. Еле удержалась, чтобы не чихнуть.
– То-то, – сказала Акюдаг. – Давно бы так. Не забывай, я ещё пока сильна по-прежнему. Так что не вздумай шутки со мной шутить.
В это время полог шатра откинулся, и внутрь вошёл ханский нукер. Почтительно поклонился.
– Говори, – разрешил Кощак. – В чём дело?
– Гонец-перебежчик, что поутру вернулся, великий хан, награды просит, – сказал нукер. – А ещё там мальчишку привели. Его дозорные в лесу схватили. Он с тобой хочет говорить.
– Что-то этот перебежчик там подзадержался, – нахмурился хан.
– Проспал, говорит… – усмехнулся нукер.
– Ну, раз он так спать любит, – совсем разозлился Кощак, – то будет ему награда. Отправь его спать навечно! Хе-хе-хе!
– Понял, великий хан, – склонился нукер.
– А мальчишку давай сюда!
