Харшморт-хаус изменился. Кардинал помнил его западное крыло (он нашел там труп Артура Траппинга, хотя это было очень давно) достаточно хорошо, чтобы заметить, что стены комнат, через которые он пробегал, ободраны до тюремного камня. За два месяца это крыло роскошного особняка Вандаариффа вернулось к изначальному состоянию и теперь выглядело так же сурово, как военные казармы.
Чань открыл сумку. Во внутренних ячейках аккуратно лежала дюжина стеклянных синих шаров размером с мелкое яблоко. Он вынул один из них рукой в перчатке и поднес к свету – шар был бы похож на поплавок для рыбачьей сети, если бы внутри него не клубилось облачко, как молоко в чае.
Встревоженный тенью, появившейся на стене, Чань обернулся и бросил шар, разбившийся между двумя наемниками в зеленых мундирах, без шлемов. Судорожно вдохнув всего один раз, они упали вниз лицом на пол и остались лежать неподвижно. Были ли они мертвы? Оставалась ли надежда для Каншера и всех остальных? Он не стал подходить к телам, чтобы узнать это. Времени не хватало.
В шлеме он не видел того, что находилось прямо перед ним. В каждой комнате приходилось вертеться, как глупому псу, чтобы убедиться, что никого больше там нет. Три раза он оказывался не один: наемники в зеленых мундирах, слуги и даже пара служанок – всякий раз стеклянный шар помогал сохранить свободу. Весть о его проникновении в дом уже распространилась, и наемники Вандаариффа, как бы он ни ловчил и ни прятался, наверняка уже стягивались к нему. Но почему-то никто не мешал двигаться мимо неоштукатуренных стен, бревен, медных трубок, связанных в пучок веревкой. Очевидно, что все ресурсы были брошены на строительство – создание арены, необходимой для последнего алхимического ритуала.
Чаню не нужно было искать. Пока он пробивался вперед, появлялись новые фигуры, причем в комнатах с несколькими дверями они оставляли для него свободным единственный путь. Ни охранники, ни слуги не пытались задержать его или подать сигнал тревоги. Его гнали вперед, как овцу, подстегиваемую прутиком. Он мог бы вырваться, но жизни друзей зависели от того, столкнется ли он с главным противником, поэтому он по своей воле забирался все глубже в его логово.
На пути оказались двойные двери из свежевыструганных досок. К одной из них был прибит конверт. Чан разорвал его – внутри лежал локон каштановых волос, перевязанный черным шнурком. Он сразу узнал цвет. Селеста была здесь, и, какими бы ни были ее надежды или планы графини, Вандаарифф заявлял свои права на нее.
Кардинал повернул дверную ручку, держа в другой руке наготове стеклянный шар. На полу внутри комнаты лежал конверт, запечатанный синим воском. Чань распечатал его и положил на свою ладонь синий стеклянный диск. На его ребре были какие-то слова. Он достаточно изучал латынь в студенческие дни, до того как его жизнь резко изменилась, хотя и не любил об этом вспоминать.
Date et dabitur vobis. Дающему воздастся.
Белые балахоны с зеленой каймой висели на одной из стен. Под каждым из них стояла пара войлочных шлепанцев, подобных тем, что они видели на заводах в Рааксфале, служивших для того, чтобы случайная искра от обуви не воспламенила порох. Чань спрятал диск в карман брюк и положил туда же локон. Путь ему от стены до стены преграждала полоса гравия шириной метров десять. Она чем-то походила на дорожку в саду, вот только камешки были угольного цвета, а между ними блестели сотни стеклянных дисков. Черные камешки, вероятно, были мощной взрывчаткой для устройств, подобных тому, что они взорвали в доке в Рааксфале. Дорожка была слишком широкой для того, чтобы через нее перепрыгнуть, а шлепанцы подсказали, что рискованно передвигаться в таких сапогах, как у него: может произойти взрыв.
Но если взрывчатка показала, что Вандаарифф воспользовался арсеналом Ксонка, нечто находившееся за дорожкой было первым настоящим знаком алхимии графа. Между взрывчаткой и дверью в дальнем конце зала на полу лежало семь рядов цветных металлических плиток. Посмотрев на них, Чань понял, что плитки не были на одном уровне с полом. Были ли они положены поверх слоя взрывчатки? Даже если войлочные шлепанцы позволят перебраться через дорожку из взрывчатки, первый же шаг по металлическим плиткам может вызвать такой же эффект, как подкованные сапоги, и разразится ад. Присмотревшись, он понял, что плитки сделаны Вандаариффом из сплава стекла с различными металлами. Внезапно загадка разрешилась: верная последовательность плиток, лежащих не на взрывчатке, а на инертном материале, даст возможность безопасно добраться до дальней двери. Нужно только знать алхимическую последовательность.
Он сбросил сапоги и надел пару шлепанцев. Потом осторожно поставил ногу на дорожку из взрывчатки и острых дисков, доверившись толстому войлоку. Он сделал шаг… еще один… еще… и наконец добрался до стеклянных плиток. Может ли он стоять на них, так чтобы они не разбились? Что, если это была только шутка Вандаариффа? А если нет, какую плитку выбрать?
Он позволил своим воспоминаниям вернуться в ту комнату в Рааксфале… стол… Вандаарифф, и разные стеклянные пластинки… «Мы начнем с железа»…
Освещение в той ужасной комнате в Рааксфале было плохим, а его зрение – еще хуже. Он не мог вспомнить, как в реальности выглядела та пластинка. Чань снял левую перчатку и подержал руку над пластинками, осторожно прикасаясь к ним кончиками пальцев. На третьей плитке он почувствовал у себя во рту привкус крови, как это случилось тогда с первой стекляшкой. Он осторожно ступил на нужную плитку. Взрыва не было. Неожиданно он задумался о тех, кому еще может понадобиться повторить его путь. Что, если это будет Свенсон или Каншер? Он вынул нож Фойзона и нацарапал крестик в углу плитки.
Следующим было золото и воспоминание о жаре в костях. В этот раз понадобился аккуратный прыжок на два-три метра, но он приземлился точно. Еще крестик.
Он прошел еще два ряда, но каждый раз воспоминания были все слабее, потому что тогда стеклянные пластинки исказили его восприятие. На пятом ряду Чань нахмурился. В какой-то момент тогда его разум отключился из-за боли. Оставалось еще три плитки. Он знал, что существовало точное объяснение того, почему каждый металл в стеклянных плитках связан с планетами, знаками Зодиака, еврейским алфавитом, частями тела…
Чань оглянулся. В дверях стояли четверо мужчин в зеленой форме с карабинами, но они не стреляли. Их задачей было помешать его отступлению. Чань сделал длинный шаг и попал на плитку, в которой были разводы молочно-белого. Как он узнал, что именно она была следующей, он не мог объяснить. Он снова процарапал крестик.
Само это испытание показывало нелепую природу алхимии графа. Вопрос не в том, работает ли она – что-то всегда работает. Правильность выбора между включениями ртути или серебра определялась только наличием или отсутствием взрывчатки, а алхимические качества плиток не играли никакой роли в том, удастся ли ему добраться живым до двери.
И все же он должен был мучиться, пробираясь через эти ловушки. Какая планета связана с серебром? Он не представлял этого. От прикосновения к плитке с фиолетовыми включениями у него резко заболели зубы, будто рот набили льдом. Он ступил на эту плитку и процарапал в углу крест, а потом на желтоватую плитку в седьмом и последнем ряду, которую, как он помнил, еще не использовал. Взрыва не последовало.
