Начинало темнеть, и Фаддей поднялся, чтобы идти домой. Когда он взваливал на плечи метлу, на площадь, озираясь по сторонам. вышел Иоанн, сопровождаемый другими учениками. В сгущавшемся мраке им было трудно разглядеть что-либо на другом краю площади, но Иоанн все-таки заметил Иисуса.
— Учитель! — воскликнул он. — Учитель!
Он подбежал к нему, а следом за ним и остальные.
Бледные щеки Иоанна раскраснелись, а головной убор соскользнул с кудрявых волос. Он схватил Иисуса за руки.
— Мы видели человека который изгонял демонов от твоего имени, прямо на окраинах города! Какой наглец! Никто из нас его прежде в глаза не видел, поэтому пришлось его остановить. — Иоанн светился гордостью, — Ты бы видел его лицо!
— Ты лучше на свое посмотри, — усмехнулся Иисус. — Не самое приятное зрелище.
— Вот тут нашего Иоанна и осадили, — вступил в разговор его брат. — Он ведь с детства привык слышать, что приятнее его физиономии не сыскать, — Иаков Большой улыбнулся, словно гордился этим, но тут же добавил: — Но, учитель, тот человек… он заслуживал того, чтобы его остановили.
— Ты не понимаешь, — сказал Иисус. — Тот, кто не против нас, тот за нас. Вам надо было оставить его в покое.
_ Но… как же можно! — вознегодовал Иаков Большой. — Мы Просто… просто…
— Иаков, неужели ты не хочешь просто спросить о муже Марии? — Иисус посмотрел на него с печалью.
— Ах да, конечно, я хотел…
Очевидно, Иаков либо позабыл, либо считал само собой разумеющимся, что Иисус исцелил Иоиля.
— Он умер, — сказал Иисус.
Ученики растерянно умолкли: такого они не ожидали. Иисус отправился в Магдалу и…
Первым заговорил Иуда.
— Мария, я глубоко сожалею. Прими мои искренние соболезнования. — Он выступил вперед, чтобы подойти ближе к ней.
Остальные тоже окружили ее, протягивая руки, чтобы обнять, словно это могло умерить ее горе.
Мария плотнее завернулась в плащ. Все слова сочувствия, сколь бы искренне они ни произносились, казались лишь пеной, скользящей над поверхностью моря, в то время как боль кроется в самых его глубинах.
Поднялся ветер, напомнив им, что наступила ночь и им некуда идти.
— И где мы будем ночевать? — прозвучал вопрос практичного Андрея.
— Я не осмеливаюсь просить мою жену приютить… ее соперников. Я боюсь, что это относится ко всем вам, — вздохнул Филипп.
— Можете переночевать у меня, в моем доме, — подал голос Фаддей, который еще не ушел с площади.
— Кто это? — спросил, как всегда, недоверчивый Симон.
— Друг, — сказал Иисус. — Человек, с которым мы только что познакомились, поджидая вас.
— Он присоединится к нам? — спросил Симон.
— Нет. Я пригласил его, но он отказался. Однако, Фаддей, твое приглашение весьма своевременно и великодушно. Мы от него не откажемся.
Дом родителей Фаддея находился в верхней части города, оттуда открывался прекрасный вид на наполовину построенный дворец Ирода Филиппа. Указав на него, Фаддей сказал, что правителю так нравится Вифсаида, что он строит этот роскошный дворец, чтобы там наслаждаться жизнью.
— Поговаривают даже, будто он собирается поменять название города на Ливия или Юлия в честь жены покойного императора, — сказал Симон, который любил прислушиваться к сплетням.
— А она еще жива? — удивившись, спросил Иоанн, — Старый император умер так давно.
— Очень даже жива, — живо ответил Симон, обрадовавшийся возможности поговорить о политике, — И по-прежнему обладает огромным влиянием, действуя из-за спины своего сына, императора Тиберия. Говорят, она вовсю использует это влияние. Оно и понятно, не зря же она убила столько людей, чтобы сделать своего сына императором. Жаль, что именно такие люди обладают властью и наслаждаются ею.
— Сколько ей лет? — спросил Петр, — Она уже, должно быть, сущая мумия.
— Семьдесят, — сказал Симон, который знал всю подноготную сильных мира сего. — В Риме сейчас в очередной раз обострилась политическая борьба. Сеян убедил Тиберия…
— Хватит, Симон, — неожиданно оборвал его Иисус. — У нас есть дела поважнее. Антипа казнил Иоанна Крестителя.
— Что? — воскликнул Симон, — Когда?
— На праздновании своего дня рождения, — вступил Фаддей, — Состоялся пир, и… — Он пересказал всю печальную историю, которую ученики выслушали в молчании.
— Давайте помолимся о нем, — наконец выговорил Нафанаил. В его голосе не было ничего, кроме безбрежной печали. В этот миг он позабыл даже о виновниках трагедии — Антипе, Иродиаде, ее дочери Саломии — и помнил лишь об Иоанне и его мученической смерти.
— Отец Небесный, услышь плач наш об Иоанне, — начал Филипп, — Призови его к себе, и да пребудет он в благости в лоне Твоем.
— Ты Господь Праведный, — молвил Иаков Большой. — Не попусти же злодеям, воздай им за слугу Твоего Иоанна в полной мере.
— Защити его душу и утешь нас, — тихонько сказал Иуда.
— Сейчас мы остались одни, — сказал Иисус. — От нас зависит, нести ли нам дальше это бремя, продолжить ли труды Иоанна.
Ученики растерянно переглянулись. Любой, вздумавший продолжить дело Иоанна, в нынешних обстоятельствах неминуемо навлекал на себя гнев сильных мира сего.
— А… разумно ли это? — спросил Матфей. Даже его флегматичная невозмутимость поколебалась, — Разве мы не можем достичь большего, работая тихо, обучая, наставляя и…
— Прячась? Ты это слово подыскиваешь? — спросил вдруг Иуда. — Ну что ж, скрытность — это лучшее, что можно сейчас посоветовать. Многим великим людям довелось таиться от врагов — тому же Илии, Давиду, Моисею. В этом нет ничего постыдного.
Тут заговорил Фома, знаток Торы:
— Право же, Иуда, не стоит прятать собственную трусость за Священным Писанием. Все эти трое были готовы выступить открыто в любой момент, как только их призовет Господь.
Иуда ощетинился.
— Я не трус, и мои слова правдивы. Каждый из этих троих скрывался от тирана, подобного Антипе и угрожавшего ему смертью. Фараон хотел убить Моисея, Саул — Давида, а Ахав и Иезавель — уничтожить Илию — и все по несправедливым обвинениям. Они не только имели право, но и обязаны были скрываться, чтобы сохранить себя ради Господа.
— Господь не хочет, чтобы мы скрывались сейчас, — невозмутимо сказал Иисус. — Ему угодно, чтобы мы проповедовали открыто, на виду у всех. Времени мало, а людям нужно услышать слово истины. Итак… — Он помолчал, чтобы привести в порядок свои мысли. — Все это произошло гораздо быстрее, чем я ожидал. Я думал, что у нас будет больше времени… — Иисус вздохнул. — Но у нас его нет. Поэтому будь что будет. Я хочу, чтобы вы, разбившись на пары, отправились по городам и деревням с моим посланием.
