Цивилизация планеты-прородительницы принесла на Мантикору современные сплавы, забрала полезные ископаемые в разрешённых духами количествах, оставила на поверхности своё представительство, и объявило Мантикору свободной зоной туризма.
В туристических справочниках планета до сих пор оставалась помеченной оранжевым цветом, как место, которое стоит посещать на свой страх и риск, хотя атмосфера вполне пригодна для дыхания, а особо пакостных болезней, от которых не найдётся лекарств в клиниках Протектората или МАСК не так уж и много, да и те проявляются только в сезонном обострении.
Первый колонист, наладивший общение с духом планеты, в последствие был возведён в шаманы, основал свою школу шаманизма и принялся воспитывать страждущих в духе позабытого средневековья, сопряжённого с волшебными историями о драконах и волшебниках, щедро сдобренной острой сибирской приправой исконно русского подхода к делу.
Таверна «Ржавый Гвоздь», у которой должны были встретиться путешественники со своим недавно размороженным в целебных баках «Ромашки» капитаном, была знаменита двумя вещами. Во-первых, это было первое здание, фундамент которого заложили ещё самые первые колонисты Мантикоры, называвшейся тогда ещё «Вилла Борджо». Во-вторых, «Ржавый Гвоздь» стал поворотной точкой истории развития разумной расы медведей. Принявший на грудь больше положенного путешественник из туристической группы, одной из первых отправившейся на Мантикору, случайно залез в священный чан с подношениями для богов на Празднике Урожая медведей. После чего был ритуально скушан вместе с плавающими в чане прокипячёнными овощами и кореньями.
Суп с человечиной так понравился местным жителям, что те с тех пор упорно скрывали своё влечение к человечеству с точки зрения гастрономических удовольствий. Человечество утёрлось, промокнуло слёзы досады, но ничего не сказало, а к описанию возможных травм при посещении планеты добавилась лаконичная строка: «возможно поедание местными жителями Ursus sapiens». На том вопрос и отпал, как рога чешуйчатых лосей в северных лесах Мантикоры…
– А почему вы называете «Александрийскую Рулетку» чёрной дырой? – спросил Маттершанц, выглядевший куда более замученным, чем все остальные. – Я думал над этим всё время полёта, но ничего разумного не придумал. Чёрные дыры имеют огромнейшую плотность и невероятную массу, а сила притяжения у них составляет…
Шут шумно вздохнул, всё ещё переживая потерю любимца. А Док сплюнул на мостовую перед таверной, закинул полу плаща на плечо, чтобы почесать спину пониже поясницы, и просто ответил:
– Да потому что это сраное корыто жрёт всё с такой же силой, как глубокая чёрная дырка в заднице негра. И топливо, и энергию, и финансовые вложения, и даже, мать их, обновления для искина. Сколько не вложи, этой старой посудине всё будет мало. И исчезает же не понятно куда, вот в чём дело!
Ханна тихо засмеялась, качая головой. Тёмные волосы женщины блеснули медными бликами в лучах вечернего жёлто-оранжевого солнца. Марк невольно залюбовался игрой света в прядях женщины, от чего не сразу услышал чей-то настойчивый детский голосок:
– Дядя!
Романов взглянул вниз и увидел давешнего мальчишку, который утром нахально упёр из-под носа Шута кота по кличке Кетчуп. Огромный котище всё ещё возлежал на руках мальчугана, но выглядел не в пример более довольным и сытым, чем с утра.
– Опять кота купить предложишь? – с болью в голосе осведомился Шут, прикидывая, как бы отобрать животное у пацана, чтобы не покалечить его и не попасть в местный острог.
– Нет! – радостно завопил мальчишка со слезами на глазах. – Дядя, забери своего кота обратно!
– А зачем он нам? – не дав ответить Шуту, на лице которого уже проступило дебильное выражение божественной радости, встрял Марк в переговоры. Светловолосый пацан всхлипнул и произнёс дрожащим голоском:
– Дядя, кот же заколдованный, он мне жизни не даёт. Чуть с рук спущу, сразу кусается, аж на дерево меня загнал, а потом сам залез и вниз стащил зубами! Это животное постоянно орёт и шипит, если его не чесать и не гладить, ходит за мной, как привязанный. Отец сказал, если я с ним опять дома появлюсь, он меня на каменоломню продаст. Этот котяра перебил всю посуду на кухне, сожрал двенадцать белых мышей из моей лабораторной клетки, уронил котелок с супом на ногу отцу, поцарапал его и укусил за… – тут мальчик замялся и заметно покраснел.
Марк хмыкнул, стараясь скрыть смешок.
– А ты его гнать не пробовал? – строго спросил Романов, сдвинув брови. Пацан взглянул на Марка, потом на дебильно улыбающегося Шута за его плечом и со вздохом сказал, опустив голову:
– Пробовал, он возвращается и орёт под окнами так, что даже собаки окрестные выть начинают, а соседи уже кидались в нас помидорами и тухлыми грушами. Дядя, – с мольбой в голосе сказал мальчик, подняв полные слёз глаза на Романова, – забери своего кота, я тебе даже денег заплачу, только забери. У меня есть два золотых, я их честно украл, без дураков. Вот, – он порылся одной рукой в кармане коротких штанов и извлёк на свет две монетки, пока Кетчуп на его руках недовольно утробно рычал в полголоса. – Дядя, забирай деньги, только и кота своего забирай…
– Ладно, – наигранно ворчливо сказал Марк, кивая Шуту. Тот, ошалев от счастья, схватил с рук Кетчупа и так сжал в объятиях, что задавленное животное издало какой-то пискляво задушенный мявк вместо полноценного приветствия.
– Будешь знать, как чужое брать, – назидательно сказал Шут, сгребая с ладошки паренька две монетки. Романов медленно покачал головой из стороны в сторону, и протянул раскрытую ладонь. Шут насупился, но отдал одну монету.
– Больше даже не проси, – буркнул он, сажая кота себе на загривок.
Романов отдал монету мальчику, так обрадовавшемуся избавлению от проклятого кота, что даже расплакался, и теперь утирал тыльной стороной ладони солёные слезинки, счастливо улыбаясь.
– Не бери чужого, – едва слышно шепнул Марк пареньку, вложив в его ладонь золотой.
В этот момент двери таверны с грохотом раскрылись, выпуская наружу шум, тёплый воздух из смеси пота, пряностей и винных паров, и на пороге возник счастливо ухмыляющийся капитан Реверс.
– Эй, чего встали, расп***? Хотите на игру опоздать? – зычно рыкнул он своим подчинённым. Те заулыбались, поспешив к капитану. Первым бежал Шут с котом на загривке.
Романов и Ханна остались одни у ступеней таверны. Мальчишка уже растаял в сгущающихся городских сумерках, а Маттершанц обречённо поднимался вслед за командой «Александрийской Рулетки».
Хана смотрела на пятно света из приоткрытой двери таверны, за которой исчезали все её спутники, а Романов смотрел на женщину. Больше всего в жизни бывшему полковнику сейчас хотелось, чтобы команда «Александрийской Рулетки» провалилась в эту самую чёрную дыру, оставив его наедине с Ханной суток на трое… или на всю жизнь – этого он пока ещё не решил.
– Эй, чего застряли, убогие? – раздался радостный голос Реверса от двери. – Вам, что, нужен сверхчувствительный прибор для подключения к нейронной сети человеческого мозга, который, обычно, обеспечивает доступ ко всей информации и ходовым качествам?
