Кэролайн вздохнула. Последние несколько дней она пребывала в уверенности, что ей нужно принести эту жертву ради благополучия семьи, и теперь было трудно осознать, что это не так.
– Деньги не единственная причина, по которой я хотела выйти замуж, – призналась она. – Мне давно пора иметь мужа и детей.
Дело лишь в том, что замуж она хочет не абы за кого, а за конкретного мужчину – мужчину, с которым чувствовала бы себя желанной и который заставил бы ее забыть о фигурах танца.
Но этот мужчина не горел желанием видеть ее своей женой.
– Если я разорву помолвку, это не останется без последствий. Вчера я рассказала мистеру Дафингтону и мистеру Бренсону о своем решении, а они расскажут другим. – Кэролайн покачала головой, сознавая, что трусит испытывать судьбу. – Я почти уверена, что если пойду на попятную сейчас, то больше никогда не получу предложения.
Миссис Толбертсон подалась вперед, опираясь ладонями о стол.
– Бывают вещи похуже, чем остаться старой девой, Кэролайн Ребекка Толбертсон. И одна из них – выйти замуж за неподходящего мужчину.
– Ты имеешь в виду свой брак с папой? – произнесла Кэролайн, ощущая стеснение в груди. – Ты очень сильно сожалеешь об этом?
Миссис Толбертсон ощетинилась под своим черным бомбазином.
– Что за чушь? Я сделала правильный выбор, выйдя за твоего отца, и никогда не сожалела об этом. – Она сузила глаза, глядя на дочь через стол. – Пожалуй, мне надо посетить сегодняшние соревнования.
– Ты… ты пойдешь туда? – Кэролайн изумленно уставилась на мать, попытавшись вспомнить, когда она в последний раз покидала дом по собственному желанию, но безуспешно.
– Я еще не имела удовольствия познакомиться с мистером Кэмероном, о котором говорила Пенелопа, и мне хотелось бы составить собственное мнение относительно того, делаешь ли ты ошибку, принимая предложение мистера Дермота. Может, у нас с твоим отцом не было особого достатка, но зато были любовь и уважение. И это то, чего, я знаю, он желал бы для тебя.
* * *
В связи с соревнованиями по плаванию купальня Крик-Бэт-Хаус была закрыта на весь день, и поэтому Дэвид не смог ничего придумать, чтобы отговорить свою мать, когда она высказала пожелание сходить на набережную и посмотреть на пловцов.
Он проводил ее на берег, где уже собралась полная энтузиазма толпа, кружившаяся вокруг них, как листья, подхваченные порывом ветра. За одну ночь степенный курортный город превратился в подобие ярмарки, открывшейся по случаю прибытия цирка. Вдоль набережной выстроились лотки с едой. Резкие крики торговцев смешивались с запахами мясных пирогов и жареной рыбы. Вдоль широкой полосы пляжа были расставлены ряды складных стульев. Остальное пространство заполняли приезжие из Лондона, нашествие которых так пугало Кэролайн. Они прибывали целыми группами, заполняя воздух своей простонародной речью, резко контрастировавшей с мягким говором местных жителей.
Когда они приблизились к участку пляжа, где зрители могли следить за соревнованиями сидя, на баронессу внезапно напал приступ кашля. Придерживая ее хрупкое тело, которое ходило ходуном в его руках, Дэвид снова задался вопросом, насколько разумно подвергать слабеющие легкие матери воздействию влажного воздуха.
– Пожалуй, нам лучше вернуться в отель, матушка, – предложил он, встревоженный.
– Я ничего не увижу из окна номера, – возразила она, покачав головой. – Нет, давай останемся. В газете писали, что это событие нельзя пропустить.
– Ты слишком больна для подобных усилий, – покачал он головой. – Доктора говорят…
– Доктора озабочены состоянием моих легких, – с легким присвистом перебила его мать. – А меня больше волнует состояние моего мозга.
Дэвид склонил голову набок, глядя на свою миниатюрную, но решительную матушку. Она казалась почти прозрачной, хотя менее упрямой от этого не стала. Собственно, он подозревал, что с ней было бы гораздо проще управляться, если бы проблемы проистекали от ее ума.
– С состоянием твоего мозга все в порядке, насколько я могу судить.
– Если я умственно здорова, то только потому, что отказываюсь жить в прошлом, цепляясь за рекомендации врачей. Я не просила ни этой беды, ни этого жуткого диагноза, но отказываюсь вести образ жизни затворницы, лишая себя всех радостей. – Она устремила на него проницательный взгляд. – Не стоит прятаться, лелея старые раны. Запомни это.
Дэвид резко втянул воздух, пораженный ее неожиданной интуицией.
– К чему было это замечание? – Он подвел мать к пустому стулу, согнав пару чаек, устроивших там подобие насеста. – Я не болен и не ранен.
– Возможно, физически. Но с той злосчастной истории с Элизабет Рамзи ты живешь вполсилы. Не думай, что мы с отцом ничего не замечаем.
Дыхание Дэвида оборвалось, а вместе с ним ропот толпы и отдаленный шум прибоя, оставшись за пределами его внутреннего горизонта. За все одиннадцать лет, минувшие с того дня, мать никогда не поднимала эту тему, хотя он всегда подозревал, что, как и все остальные обитатели Морега, считает его виновным в смерти Элизабет.
Почему она заговорила об этом сейчас?
Длинные пальцы матери обхватили его внезапно увлажнившееся запястье.
– Ты замечательный сын, Дэвид, и настоящий мужчина: вот вчера спас целую семью, рискуя собственной жизнью.
Дэвид отпрянул, словно его хрупкая как тростинка мать врезала ему кулаком в живот как заправский боксер.
– Откуда ты знаешь? – Он приложил определенные усилия, чтобы до нее ничего не дошло, не желая подвергать лишним волнениям.
Ее пальцы крепче сжали его запястье.
– Это было на первой странице местной газеты. Может, мои легкие и слабеют, но, уверяю, зрение все такое же острое, как раньше.
– Это не я один… Любой на моем месте…
– Не любой. – Она покачала головой, отпустив его запястье. – И если верить газете, никто не последовал твоему примеру, кроме той девушки, мисс Кэролайн Толбертсон. – Мать опустилась на стул со вздохом облегчения. – Просто ты, кажется, до сих пор не способен видеть то, что все остальные всегда знали. Мужчина, который бросился вчера в воду, чтобы спасти эту несчастную семью, все тот же, что был и в истории с Элизабет. У тебя доброе сердце, Дэвид, и, будь хоть малейшая возможность спасти ее, у меня нет и тени сомнений, что ты бы это сделал.
В горле Дэвида образовался тугой ком, и он выдержал паузу, расправляя одеяло вокруг ног матери.
– У меня была такая возможность, мама, но я предпочел более простой выход.
Миссис Кэмерон покачала головой.
– Я знаю, что она отвергла твое предложение. И мне известно кое-что еще, о чем ты не знаешь. Она начала кокетничать с Джеймсом Маккензи даже раньше, чем ты успел уехать из города.
Дэвид резко втянул воздух. Ходили слухи, что в те последние дни Элизабет обратилась за утешением к его лучшему другу, Джеймсу Маккензи. Дэвид вынес это из разговоров, которые гуляли по Морегу как ветер с нагорья, но всегда думал, что это он толкнул Элизабет в объятия Джеймса, не подозревая, что она сделала это по собственному желанию.
