После расставания с Барбарой, Натан предпринял неуклюжую попытку сделать Патрицию частью своей общественной жизни, хотя их любовная связь оставалась секретом для остальных. Он рассказал девушке о своем прошлом с Рэнд, стребовав с нее клятву молчать. Натан догадывался, что если Рэнд узнает о его новой интрижке, то изгонит его навсегда. Но все же позволял себе питать робкую надежду, что если Айн сперва познакомится с Патрицией, то ей не будет так больно, когда их отношения выплывут на свет. Он начал упоминать имя своей любовницы в разговорах и регулярно приглашал ее на собрания «Коллектива».
Сперва Рэнд не заподозрила в Патриции свою соперницу. Та стала видной участницей «Младшего Коллектива», благодаря своему эффектному внешнему виду и пытливому интересу к философии Рэнд. На объективистском показе мод она потрясла аудиторию, представ в гламурном подвенечном платье. Следуя наставлениям Натана, Патриция стала пытаться завязать дружбу с Рэнд. Она была учтивой и обходительной, сообщая ей в письме: «Когда я прочитала ваши книги “Источник” и “Атлант расправил плечи”, когда я впервые увидела вас, когда сейчас я думаю о вас и вижу вас – моя голова всегда почтительно склоняется». Когда Патриция решила стать актрисой, она взяла себе псевдоним «Патриция Уинанд», взяв фамилию из «Источника». Рэнд тепло относилась к Патриции и восхищалась ее красотой. Она просила девушку помочь ей с макияжем перед телешоу, а однажды даже попросила у актрисы одну из ее фотографий, которую хранила у себя в ящике стола. Но она не могла понять, почему Натан так часто упоминает Патрицию в их личных разговорах.
Покуда эти страсти потихоньку закипали под крышкой, объективистское движение продолжало стремительно расти. В 1966 Айн и Натан сменили формат своего издания на журнальный, а его название – на «Объективист». Количество подписчиков тем временем увеличилось до двухсот тысяч. Журнал отражал растущий интерес Рэнд к философии, что демонстрировал ряд статей под общим названием «Введение в объективистскую эпистемологию», которые были впоследствии выпущены в формате книги. Самые лояльные из ее учеников в течение долгого времени считали эту книгу лучшим из произведений Рэнд. Однако вскоре она стала намного более известна как политическая фигура, нежели как философ.
В 1966 году Рэнд добавила к линейке своих нехудожественных произведений книгу «Капитализм. Неизвестный идеал», являвшую собой сборник речей и ранее опубликованных статей. Помимо работ Рэнд и Натана Брандена, в книгу также были включены эссе Алана Гринспена и Роберта Гессена. Рэнд назвала этот сборник «нехудожественным дополнением к “Атланту”, который являлся необходимой надстройкой к ее более ранней работе». Это произведение должно было дать читателям более детальное и ясное представление о ее философии. Первая часть, «Теория и история», затрагивала экономические вопросы – такие, как монополия, регулирование деятельности авиалиний и закон об авторском праве. В блок, озаглавленный «Текущее положение» вошли мысли Рэнд о современных политических проблемах. Теперь в ее активе было равное количество опубликованных художественных и нехудожественных работ, но внешний мир все еще не проявлял к ней должного уважения как к философу. Негативные рецензии на книгу в американской прессе игнорировали растущее влияние объективизма – но вместе с тем они обозначали границы привлекательности идей Рэнд. Она потерпела крах в своем стремлении потрясти основы мироздания – однако их хранители не замечали, что за воротами она вдохновляет к действию поднимающее голову поколение политизированной молодежи.
Вскоре ключевым моментом объективистского мировоззрения стал протест против военного призыва – даже несмотря на то, что Рэнд активно обличала активистов подобного протеста. Она не одобряла действия тех, кто публично высказывался против призыва, заявляя: «Человек не сможет остановить вихрь, если бросится в него». Ее позиция выглядела противоречивой: против мобилизации, против войны, и против протестующих тоже. Но у этого было достаточно простое объяснение. Воспитанная в высоких традициях европейского общества, Рэнд на физиологическом уровне не могла мириться с беспорядком в рядах протестующих богемных студентов. Их громкие лозунги, социалистская риторика и уличные акции давили ей на больную мозоль, напоминая о большевиках. Объективисты вместо всего этого призывали бороться против призыва легальными методами. Личный адвокат Рэнд, Генри Марк Хольцер, начал представлять интересы клиентов, которые подверглись мобилизации. Он и еще несколько объективистов начали ездить по городам с выступлениями, в процессе которых озвучивали объективистские аргументы против призыва, представляя его как нарушение прав человека.
Критический настрой Рэнд по отношению к мобилизации закрепил ее популярность в студенческой среде и еще больше отдалил от консерваторов. Вьетнамская война очень быстро сделала различия между либертарианцами и консерваторами предельно видимыми и ощутимыми. Консерваторы рассматривали эту войну как важную часть мировой борьбы против коммунизма и настаивали, что она должна вестись более энергично. Либертарианцы, напротив, сомневались в том, что эта война соответствует интересам США – и, как и Рэнд, они видели в призыве неприемлемое нарушение прав личности. В 1966 профессора Чикагского университета созвали конференцию, чтобы обсудить проблему воинской повинности. Многие либертарианцы, включая экономиста Милтона Фридмана, выдвинули обоснованные аргументы против призыва. Рэнд озвучивала схожие идеи своим последователям из студенческой среды. Один из ее юных последователей вспоминал: «Не нужно было цепляться за антикварный буржуазный балласт вроде уважения к старшим, поддержки заведомо проигрышной войны или воздержания от секса до брака. Вместо этого можно было встать на сторону свободы, весело и задорно воскликнув: “Убирайтесь к дьяволу с моего пути!”, процитировав триумфальные слова Джона Голта». Участие в президентской кампании Голдуотера 1964 года дало Рэнд первый всплеск популярности среди консервативно настроенной молодежи. Теперь ее протест против мобилизации принес вторую волну энтузиазма по отношению к ее идеям.
Так что, покуда во внутреннем кругу Рэнд кипели шекспировские страсти, популярность объективизма в Нью-Йорке достигла уровня лихорадки. В 1967 году Институт Натаниэля Брандена с большой помпой подписал договор аренды сроком на пятьдесят лет нескольких офисов в Эмпайр-Стейт-Билдинг, на тот момент – самом высоком здании мира. Даже несмотря на то, что эти офисы располагались в подвальном помещении небоскреба, это, все же, был идеальный адрес для любой организации, претендовавшей на серьезный статус. В число арендованных помещений входил также конференц-зал, идеально подходивший для масштабных лекций, кинопоказов, перфомансов и танцев, которые также стали частью повседневной жизни Института. Нью-Йоркское подразделение организовывало объективистские бейсбольные турниры, выставки, концерты, ежегодный бал и даже объективистский европейский тур. Во многом эта общественная деятельность проистекала из запросов студенчества, но также она была связана с мнением Рэнд, что ее окружает «мертвая культура». Для объективистов было аксиомой, что им приходится жить в эпоху кризиса искусства, а интересы и ценности окружающего мира ни в чем не совпадают с их интересами и ценностями. Это наиболее ярко проявлялось в приверженности Рэнд романтическому искусству и ее нападках на современное искусство, литературу и кино. Поскольку мейнстрим не содержал в себе ничего, что могло бы представлять ценность для объективистов, было необходимо создать собственный альтернативный мир, в котором студенты ИНБ могли бы найти удовлетворение своих культурных потребностей. Новые направления деятельности Института были залогом прочности и силы вселенной, которую мастерила Рэнд. Немногие заметили, что Натан на два месяца уехал в Калифорнию, чтобы лично преподавать курс основных принципов объективизма в Сан-Франциско и Лос-Анджелесе.
