Правда, прежде чем мы это сделаем, уточним, что вместо князя Миндовга в этой летописи действует князь Наримунт.
Итак, отрывок из текста «Хроники Быховца»: «Князь же великий Наримунт взял в жены у помянутого ливонца Фледра дочь его, а брат его Довмонт взял у того же Фледра вторую дочь его. И спустя немало времени разболелась жена князя Довмонта Утянского и умерла.
И князь великий Наримунт, будучи и сам болен, услышав о смерти своей невестки, очень опечалился и послал жену свою к брату своему Довмонту, чтобы выразить свою скорбь. И когда жена Наримунта приехала в Утяны, выражая соболезнование своему деверю князю Довмонту, князь Довмонт, видя невестку свою, очень обрадовался и сказал так: «Мне нужно было искать жену, а тут мне бог дал жену», и взял ее в жены. И вследствие этого начался великий раздор и вражда между братьями, великим князем Наримунтом и князем Довмонтом. Князь великий Наримунт, рассердясь на то, что брат силой взял в жены его жену, сообщил об этом братии своей и князю Гедройцу, и князю Гольшису, и князю Тройдену, и тестю своему Фледру-ливонцу. И собравшись с братиею и со всеми своими людьми, пошел на брата своего князя Довмонта и осадил его в его городе Утянах. И тогда князь Довмонт уразумел, что он не в силах обороняться, он просил своих горожан, чтобы они не сдавали города, пока он не пройдет сквозь войска Наримунта. И сам спустился из города и, пройдя сквозь войска Наримунта, побежал, и пришел к городу Пскову. И мужи псковские, видя его, мужа честного и разумного, взяли его себе государем и назвали его великим князем псковским. А Наримунт, взяв город Утяны и жену свою, княжил в Кернове и в Новогрудке и в Жемайтии, а Довмонт – во Пскове; и оба княжили немалое время.
Псков – щит земли Русской. Фото А. Карева
А паны литовские и жемайтские взяли себе великим князем Тройдена, и правил великий князь Тройден. И князь великий Довмонт, придя из Пскова, взял город Полоцк, и начал княжить во Пскове и в Полоцке, и очень жаль ему было того, что брат его младший Тройден стал княжить в Литве; и начал думать о том, как бы его умертвить. А в то время, когда Тройден правил в Литве, умерли оба его брата, князь Гольшис и князь Гедрис. А из-за вышеописанной неприязни князь великий Довмонт направил шестерых мужей, чтобы они убили брата его Тройдена; и когда он беспечно шел из бани, и те шесть мужей предательски убили его. А сам Довмонт, собрав войско свое псковское и полоцкое, пошел в Литву, намереваясь стать князем литовским и жемайтским. И помянутый монах Лавр, называемый по-литовски Рымонт, а по-русски Василий, жалея о смерти отца своего великого князя Тройдена, оставил монашеский чин, пришел к панам и, собрав все силы литовские, пошел против Довмонта, желая отомстить за кровь своего отца. И ополчился со своими силами, и встретились с Довмонтом под Озером, и сошлись они со своими полками с обеих сторон, и был между ними бой и сеча немалая, с утра и до вечера, и помог бог Лавру, и он все войско дяди своего Довмонта разгромил и самого убил, и город Полоцк взял, и возвратился в столицу отца своего в Кернов».
Как видим, автор смешал здесь в кучу все: и Псков и Полоцк, и конфликт из-за жены (правда, в зеркальном отображении), и убийство в бане, и даже сына-монаха убитого великого князя литовского. А напоследок укокошил Довмонта. Нестыковок масса, причем видны они невооруженным глазом. Но что интересно, эту басню и примерно теми же словами повторяют как «Летопись Археологического общества», так и «Хроника Польская, Литовская, Жмудская и всей Руси».
Для начала разберемся с князем Войшелком и неким монахом княжеского происхождения Лавром, «называемым по-литовски Рымонт, а по-русски Василий». Скажем сразу – Лавр – это миф и не более того, простое повторение сюжета о князе Войшелке. Дело в том, что тот самый монастырь, который основал сын Миндовга «на реке Неман, между Литвой и Новогрудком», назывался Свято-Елисеевский Лавришевский монастырь, а сам Войшелк носил в иночестве имя Лавриш или Лаврин.
Складывается такое впечатление, что автор «Хроники» знал лишь в общих чертах саму канву событий, связанных со смертью Миндовга, и не более того. А имена героям давал по своему разумению. Да, Довмонт Полоцк захватывал, но как только город разграбил, так сразу же из него и ушел. Он не мог княжить одновременно в Полоцке и Пскове, в Полоцке и без него хватало претендентов на трон. Да, псковский князь не раз воевал с Литвой, но на великокняжеский трон не замахивался, поскольку вряд ли располагал поддержкой внутри страны. Силы самого Довмонта были очень невелики, чтобы ввязываться в подобное предприятие, правда, он мог попытаться подбить на эту авантюру жителей Пскова. Но псковичам не было никакого резона ввязываться в литовские междоусобицы и кровь свою лить, у них ведь еще один сосед был под боком – немец. Поэтому возникает соблазн предположить, что это был не тот человек, который убил Миндовга. Тем более, что Довмонт Псковский не был убит в битве с литовцами, а умер своей смертью. Версию о тезке подтверждают и сообщения русских летописей. Вот что сказано в Лаврентьевской летописи: «В лето 6793. Того же лета воевали Литва Тферьского владыкы волость Олешню; и совкупишеся Тферичи, Москвичи, Волочане, Новоторжьци, Зубчане, Ржевичи, и шедше биша Литву на лесе, в канун Спасову дни; и поможе Бог хрестьяном, великого князя их Домонта убиша, а иных изимаша, а овых избиша, полон весь отъяша, а инии розбежашася».
Обратим внимание на такой момент – здесь Довмонт назван великим князем литовским, а им он никогда не был. Смотрим Воскресенскую летопись: «В лето 6793. Того же лета воеваша Литва Олешну и прочие волости владыки Тверского; и свокупишася на них Тверичи, Москвичи, Волочане, Новоторжци, Дмитровци, Зубчане, Ржевичи и угониша их на лесе, канун Спасову дни, и биша их, а князя их Доманта яша, а Литву многу изнимаша, а иных избиша, а друзии убежаша».
В принципе, все то же самое, разве что Довмонт не великий князь и не убит, а взят в плен. Хотя, по большому счету, одно другому никогда не мешало, могли и прирезать литовского правителя, как большого друга Руси. Для большей надежности приведем свидетельство Пискаревского летописца: «Того же лета воеваша литва Олешну и прочий волости владыки тверскаго. И совокупишася на них тверичи, москвичи, волочане, новоторжцы, дмитровцы, зубчане, ржевичы, и гониша их в лесе, и биша. А князя Доманта яша, и литву многу избиша, а ини убежавше, и полон отьяша, возвратишася восвояся».
В. Н. Татищев относит это событие к 6794 (1286) году, но смысл от этого не меняется: «Совокупились же тверичи, и москвичи, и волочане, и новоторжцы, и дмитровцы, зубчане и ржевичи, и гнались за ними, побили и полон отняли, и князя их Довмонта взяли».
О том же и Н. М. Карамзин: «Набеги Литовцев продолжались, особенно на области Тверскую и Новогородскую. Не только жители Волока, Торжка, Зубцова, Ржева, Твери, но и Москвитяне с Дмитровцами долженствовали вооружиться (в 1285 году) и, соединенными силами поразив толпы сих хищников, убили их Князя, именем Домонта». И подобных свидетельств можно привести еще много, но суть их будет такой же. Казалось бы, что все, наконец, встало на свои места и можно говорить о том, что пока один Довмонт защищал Псков, его земляк и тезка промышлял на Руси, но…
