Псковская III летопись так рассказывает об этом эпизоде: «Боголюбивый же князь Домонтъ, ехав и зажже островъ, и пожже ихъ под травою, а инии побегоша, а власи их зажжени горятъ, а иных иссече, а инии истопоша в воде». Судя по всему, при описании этого эпизода летописец пользовался воспоминаниями одного из участников достопамятного сражения, ибо выдумать такую мелкую деталь, как горящие патлы католиков, вряд ли возможно. Выскакивающие из огня немцы, у которых длинные волосы действительно были охвачены огнем, произвели на русских ратников неизгладимое впечатление. Тех, кто избежал адского пламени, иссекли мечами; тех, кто ушел от мечей, загнали в реку, где все супостаты и утопли.
Но это был лишь первый тревожный звонок, гроза грянула чуть позже. «В лето 6777 (1269). Придоша Немци в силе велице подъ Пльсковъ в неделю Всех святыхъ, и приступиша к городу». Братьев-рыцарей сжигала жажда мести за Раковорское побоище, и, собрав громадное по своим меркам войско, крестоносцы вторглись в русские земли. К этому походу крестоносцы готовились капитально, так же, как и новгородцы к походу на Раковор. И русские и немецкие источники единодушно отмечают невиданное доселе количество войск, которые магистр привел на Русь. «Слышав же местеръ земля Ризскиа мужство Домонтово, ополчився в силе тяжце без бога, и прииде ко Пскову в корабляхъ, и в лодьях, и на конехъ, и с порокы, хотя пленити домъ святыа Троица, а князя Домонта руками яти, а мужъ псковичь мечи иссечи, а иныа люди плесковскыа в работу ввести» (Псковская III летопись).
Удивительное дело, но «Старшая Ливонская рифмованная хроника», которая частенько грешит тем, что занижает силы католиков и преувеличивает их противников, в этот раз дает поистине удивительную информацию. Прочитайте и вдумайтесь:
Магистр из-за невзгод в стране
Однажды лучших мужей созвал,
С которыми он на совете решил
В русские земли войной пойти.
Мужи короля были этому рады.
Так что к походу готовились
По всей стране.
И весь народ с собой позвали.
Леттов, ливов, эстов немало
В этом намерение их поддержало.
Магистр войско братьев с собой привел,
Сколько смог он собрать.
Всего сто восемьдесят их было.
Все люди с радостью встретили их.
Всего же в войске собралось
Восемнадцать тысяч воинов,
На лошадях прискакавших.
Многих коней покрыли попонами,
Как рыцари это обычно делали.
Среди них моряки также были
Тысяч до девяти человек:
Это узнали, когда считать их стали.
Вот это да! В наши дни такое явление называется поголовной мобилизацией, что, судя по всему, и сделал магистр Отто фон Лютенберг, или же, если вам больше нравится, ландмейстер Тевтонского ордена в Ливонии. Как видно из этого отрывка, поднялась действительно ВСЯ Прибалтика. Датчане, немцы, эсты, ливы, летты… Сухопутные войска, морфлот и ВВС.
Поэтому цифра в 18 000 воинов представляется вполне реальной, если учесть, что это были мобилизационные возможности всей Прибалтики. Даже во время своих наивысших успехов против русских в 1240–1241 годах орден не мог вывести на поле боя столько бойцов. А теперь… Так это еще с учетом того, сколько их в прошлом году посекли под Раковором.
Автор «Хроники», конечно, погорячился, когда заявил о том, что все 18 000 воинов были на конях, по крайней мере моряков сажать на коней было бы глупо, им самой природой противопоказано сражаться в конном строю. С другой стороны, хронист специально заостряет внимание читателей на том, что всю эту цифирь он называет не от балды, а основывается на тех подсчетах, которые официальные власти провели перед выступлением войска в поход.
Вот во что вылился новгородский вояж к Раковору! И вся эта грозная сила теперь обрушилась на Псков, который словно щит закрыл собой остальную Русь.
Псков. Довмонтов город. Фото А. Карева
…Князь Довмонт, выпрямившись во весь рост, стоял на крепостной стене и смотрел из-под руки на огромный лагерь крестоносцев, который разлегся перед черным пятном сожженного дотла посада. Он знал, что рано или поздно это произойдет, но не предполагал, что так быстро и что немец придет в такой великой силе. Ведь только год минул после Раковорской битвы! Безжалостное нашествие крестоносцев накрыло собой всю псковскую границу, разделившись на несколько отрядов, передовые части братьев-рыцарей гороховыми зернами рассыпались по всему порубежью. Часть крестоносцев шла водным путем по Чудскому и Псковскому озерам, а затем по реке Великой. Изборск был захвачен и сожжен. Десятки сел и деревень разграблены, а тысячи беженцев поспешили во Псков, чтобы укрыться за его каменными стенами. Едва только Псковский князь узнал о вторжении и том, какими силами враг располагает, как немедленно отправил гонца в Новгород за помощью, а сам стал готовить Псков к обороне. В псковский детинец – Кром спешно свозили продовольствие и оружие, укрепляли ворота, за каждой городской сотней закрепили определенный участок стены. Понимая, что посад с имеющимися в наличии силами псковичам не удержать, и не желая оставлять ливонцам дома для постоя и материала для сооружения осадной техники, Довмонт распорядился сжечь.
Черный дым, поднявшийся над городом, сообщил топчущему Русскую землю Христову воинству, что здесь их уже ждут. И вот уже несколько дней крестоносцы стоят под стенами детинца, собирают осадные сооружения и активно готовятся к штурму.
Это обстоятельство беспокоило и нервировало князя. Если рыцари как следует подготовятся, а затем пойдут слаженно на приступ городских стен, то, пользуясь огромным численным превосходством, они смогут вести атаку непрерывно, не давая ни минуты отдыха русским ратникам. А когда псковичи обессилят от ран и ратных трудов, крестоносцы опрокинут их мощным ударом и войдут в Кром. Тогда все, тогда конец. Правда, была надежда на то, что подоспеет помощь из Великого Новгорода, но Довмонт уже уяснил для себя одну простую вещь – когда дело касалось новгородцев, то ни в чем нельзя быть до конца уверенным. Придут они или нет, про то один Бог ведает, а князю надо было спасать город. И Довмонт нашел решение.
Надо было любой ценой помешать крестоносцам закончить подготовку к штурму, атаковать их тогда, когда они меньше всего будут этого ожидать, спутать «божьим дворянам» все планы и заставить Христово воинство либо отойти от города, либо бездеятельно торчать под его стенами до тех пор, пока не подойдет подмога. И не беда, что врагов в несколько раз больше, чем псковичей, Довмонту не привыкать сражаться малой силой против превосходящего врага. Псковский князь верил в свое ратное умение и удачу, верил в своих гридней и псковских ратников, которые будут не щадя жизни биться за родной город.
