– Что значит – странную?
– На ней были буквы «и», «эн», «ка»… – запинаясь, выдавила мама моей Эльвиры.
– Инкассаторская сумка, – обомлел я.
– Ну откуда, право, мы могли знать такие вещи? Поэзия не сковывает себя путами денег…
– Угу. – Я сделал в блокноте отметку, что или они все идиоты, или она всё врёт. – Итак, вы нашли странную сумку, набитую деньгами. Ваши дальнейшие действия?
– Мы заперли сумку в сейф, поменяли код и собирались сегодня же оповестить о находке комиссара Базиликуса.
– Тогда почему вы просили меня не звонить ему?
– Ну это же естественно! Мы нашли сумку с такими деньгами, а она вдруг пропала. Кто нам поверит? Надо, чтобы вы поскорее её отыскали, тогда мы её вам сдадим официально, – чопорно заявила она.
– Допустим. Кто конкретно был вместе с вами в момент нахождения денег?
– Месье Моро, я и месье Паганый Нель. Я знаю, мы должны были сообщить сразу, но уже был вечер. А вчера мы весь день были заняты подготовкой к сегодняшнему мероприятию, – опять перешла на вдохновенный тон Эльвирина мама. – Эти предпраздничные чтения самое важное событие года – в конце мы награждаем лучшего поэта! Но, разумеется, мы договорились, что сдадим находку в полицию сегодня же, после окончания мероприятия. И тут деньги пропали!
– Когда это случилось? И кто обнаружил пропажу?
– Я, сегодня утром. – Она сделала виноватые глаза.
– У кого, кроме вас, ещё был код от сейфа?
– Только у меня. Я же председатель клуба! Я записала его на бумажку, положила в тайное место, даже месье Моро и месье Паганый Нель о нём не знали. Теперь я для вас подозреваемая номер один, да?
– Конечно же нет, – почти не соврал я.
Ведь если код придумывали все трое, то у нас как минимум трое подозреваемых. Присваивать им порядковые номера необязательно.
– Можно открыть сейф?
– О да, сержант! – Мадам Фурье быстро вернулась к двери, заперла её, а потом подошла к шкафу и достала с верхней полки томик Маразма Роттердамского.
– Его никто никогда не берёт, – с интеллигентской печалью улыбнулась она, достав из книги листок и протянув его мне. Там был десятизначный цифровой код.
Я немного поёжился, чувствуя, что теперь на мои плечи ложится страшная ответственность. Мне нужно было как можно скорее найти вора, вернуть деньги и снять все подозрения с мадам Фурье. Хотя моя будущая тёща идеально подходила на роль главной подозреваемой, всё же не стоит увлекаться. По крайней мере, до тех пор, пока я не поговорю с её «напарниками» – Паганым Нелем и Моро, любителем охоты на сурков.
Но кто бы задался целью обворовывать такую грошовую организацию, как клуб любителей поэзии? Только тот, кто наверняка знал, что у них появились большие деньги. То есть свои же.
– Не волнуйтесь, мадам Фурье, я сделаю всё возможное, чтобы поскорее найти преступника.
– О, Ирджи, вы такой добрый, моей Эльвире так повезло с вами, – сентиментально всхлипнула старая чертовка.
А я понял, что производить её арест, в случае если она окажется преступницей, мне будет очень сложно. Не говоря уже о том, что по этому поводу скажет сама Эльвира.
– В любом случае я должен прямо сейчас рассказать обо всём комиссару.
Мама моей возлюбленной посерела, нервно подёргала губой, но кивнула. Я вернул ей бумажку с кодом и быстро набрал Базиликуса.
– Значит, эти графоманы хотели украсть деньги, – понятливо заключил комиссар, выслушав мой рассказ. – Ну что ж, приступайте к расследованию, сержант. Вы прямо притягиваете к себе преступления.
– Это не моя вина, шеф.
– Ага, конечно, – хмыкнул он. – Я постараюсь выяснить, что это могли быть за деньги. Была одна знаменитая заварушка, но довольно давно…
– Расскажете?
– Сначала я должен всё проверить, пробить по базе. – Он ушёл от прямого ответа. – Я вам перезвоню.
– Хорошо, тогда, с вашего разрешения, я продолжу допрос свидетелей.
Комиссар буркнул что-то вроде «валяйте» и повесил трубку.
Я кивнул мадам Фурье, чтобы она открыла сейф, но в этот момент в дверь настоятельно постучали. Мы переглянулись.
– Мама, открой, это я!
– Да, да. Конечно, детка. – Мадам Фурье повернула ключ, и в комнату влетела радостная Эльвира.
– Ага, Ирджи, вот ты где. А с чего вы вообще тут заперлись?
В коридоре за её спиной были видны и остальные члены поэтического клуба. Похоже, выступление закончилось.
– Моро объявил короткий перерыв, потом будет продолжение, – с виноватой улыбкой сообщила она, увидев надежду у меня в глазах.
– А мы… а я… Кажется, мне тут предстоит кое-что расследовать.
Эльвира бросила быстрый взгляд на бледную маму, сложила два и два, после чего быстро захлопнула дверь перед самым носом поэтов. Она дважды повернула ключ в замке и настороженно обернулась к нам:
– Мама, он не шутит? Что тут произошло – убийство, похищение, избиение, шантаж, налёт, разбой, измена, драка… Говори уже наконец!
– Не повышай голос на мать! – растерянно рявкнула мадам Фурье.
– А ты не затыкай мне рот, я взрослая девочка и имею право знать!
– О, так вот когда ты заговорила о правах?! Значит, как мыть братьев или посуду, так ты ещё маленькая, а как лезть не в своё дело при офицере полиции…
– Успокойтесь, – поспешил вмешаться я, потому что если две чертовки сцепились языками, то следом за горячими словами полетят и клочья волос. – Произошла обычная кража. Вряд ли это кто-то посторонний, а среди членов клуба мы быстро сможем найти виновного.
– То есть вы уже уверены, что это кто-то из нас?! – схватилась за сердце мадам Фурье, и моя любимая тут же приняла её сторону:
– Ирджи, не глупи! Они все здесь как одна большая семья. Их нельзя обвинять, найди себе другого подозреваемого!
– В смысле мне найти? – саркастично пробурчал я. – Можно подумать, я их выбираю. Милая, мне нужен преступник, и не важно, кто им окажется.
– Ах вот, значит, как! Вот, значит, ты какой?! Теперь понятно, как ты на самом деле ко мне относишься.
Я вздохнул про себя, готовясь к трудному «семейному» делу, очень надеясь, что мне хватит элементарного терпения.
– Пожалуйста, дайте мне осмотреть сейф.
Мадам Фурье, поджав губки, сверилась с бумажкой, быстро набрала нужный код, щёлкнула цифровым замком и открыла дверцу. Все невольно напряглись.
Внутри оказалось несколько рукописей, мышеловка, полупустая пачка печенья (видимо, кто-то не хотел, чтобы его печенье съел другой) и… больше ничего.
– Забрали только сумку?
