— Зачем вы устроили это?
Мужественный мореход долго молчал и наконец признался:
— Наверное, потому, что вы мне нравитесь. Безумно нравитесь. Но у меня нет шансов. Вы существуете в каком-то другом, параллельном мире…
Тут капитан бригадирского ранга, пользуясь беспомощным положением спутницы, ее поцеловал. Он сделал это так нежно, так бережно, словно боялся, будто Анастасия, подобно белой чайке, немедленно взмахнет руками, как крыльями, и улетит от него в морскую даль, слепящую бликами, вечно подвижную, космически неизмеримую.
Разве могла она ему не ответить?
Через минуту они уже целовались на площадка грота-марса, абсолютно для того неприспособленной. Во-первых, перила там имелись только с одной стороны, наветренной. Во-вторых, поворачиваться им мешали тросы гардель и борг, проходящие с четырех сторон от мачты на расстоянии полушага. В-третьих, они все время спотыкались об огоны, или петли, вант, в количестве двенадцати штук, закрепленные на мачте снизу, и о толстенные канаты штага и лось-штага, на них накинутые. Одно их устраивало: паутина стень-вант, тянущихся вверх от грота-марса к грота-салингу, надежно укрывала влюбленных от взглядов с палубы.
Совсем не наглым ловеласом, победителем женщин, выступал командир «Хотина». Скорее, наоборот, — застенчивым вздыхателем, рыцарем печального образа, лишь мечтающим о пленительных прикосновениях, но отнюдь не добивающихся их силой и настойчивостью. Эта деликатность и волновала, и подкупала Флору. Поколебавшись немного, она сама расстегнула зеленую куртку-бострог.
Прозрачная батистовая рубашка обтягивала ее груди. Соски, твердея, темнели под тонкой тканью, как бутоны дивных цветов. Двойная складка пуговичной застежки скрывала главную тайну Анастасии — боевой шрам от скользящего удара кинжалом. Беловатая его узкая полоса пролегала точно между двумя прелестными холмиками. Если бы Козлянинов захотел расстегнуть рубашку, то она бы решительно его остановила.
Но командор не намеревался доводить ласки до последнего предела. Просунув тяжелые ладони под куртку, он сжимал талию вдовы подполковника и целовал ей шею и плечи. Чуть позже, встав перед ней на колени, он слегка прихватил губами соски, сначала левый, потом правый. Сладкий протяжный стон был ему ответом.
Бешеная радость мелькнула в глазах капитана. Он выпрямился. Женщина, которая казалась Козлянинову далекой, точно вершина горы Эверест, его любила и ему отдавалась. Пусть не здесь и не сейчас. Главное — она дала ему заветный знак. С такой наградой он преодолеет тысячу препятствий, пройдет сквозь огонь и воду, поразит насмерть гадов земных, пресмыкающихся во прахе, поймает волшебную Жар-птицу, скрывающуюся где-то в поднебесье.
От грот-мачты командор шагнул к перилам, раскинул руки в стороны и, повернув разгоряченное лицо к ветру, дико заорал:
— Море! Солнце! Небо! Я вас люблю!..
Анастасия только улыбалась.
Она не осмеливалась передвигаться по шаткому полу грота-марса с подобной уверенностью и свободой, а лучше чувствовала себя, упираясь спиной в толстую колонну мачты. Русская путешественница застегнула куртку на все ее шесть пуговиц, от пояса до горла, и поправила на голове матросскую шапочку. Она считала, что пора возвращаться на палубу флагманского корабля и приводить в порядок нынешние невероятные впечатления.
Капитан бригадирского ранга так не думал. Ему хотелось продлить свидание. Обняв возлюбленную одной рукой, другой он указал ей на юг и заговорил о своих последних плаваниях. Они проходили там, за жемчужной дымкой, скрывающей Босфор и бухту Золотой рог, в теплых южных морях: Мраморном, Эгейском, Ионическом, Адриатическом, Средиземном. Среди островов, скалистых и зеленых, в портах итальянских, марокканских и греческих, возле прибрежных османских крепостей, окруженных соленой водой, — вот где провел он целое десятилетие своей жизни, вполне достойное воспоминаний.
В 1770 году Козлянинов, будучи офицером на корабле «Святослав», участвовал в знаменитом, победоносном для русских сражении с турецким флотом у Чесмы. Затем, в течение пяти лет находясь в составе Архипелажской экспедиции, он командовал разными военными парусниками: «Ростислав», «Страшный», «Георгий Победоносец». Жестоких схваток на море и на берегу произошло тогда немало. Фортуна, дама чрезвычайно капризная, благоволила по большей части не воинам ислама, а внезапно нагрянувшим в их края пришельцам из дремучих лесов и неоглядных полей великой северной страны.
При боях в Архипелаге из 75-ти кораблей и судов наши потеряли один линейный корабль «Святой Евстафий», их же противники — 16 судов этого типа, кроме того, — еще 365 других, более мелких плавсредств. За все сожженные, потопленные, захваченные корабли, пушки, знамена Адмиралтейств — коллегия насчитала морякам гигантские наградные — 375 064 рубля 64 копейки. Таковые деньги по указу Екатерины Второй, весьма довольной действиями своего военно-морского флота, казна им выплатила немедленно.
В воздаяние его героических подвигов в Архипелаге, императрица пожаловала Козлянинова в капитаны второго ранга. Получил он и орден Св. Георгия 4-го класса: по совокупности, за 18 успешных морских кампаний. Но выше всего командор расценил особое доверие государыни. Она назначила мужественного морехода руководить секретной миссией, цель которой заключалась в проводке пяти фрегатов с Балтийского моря в Черное под видом торговых судов.
Военные корабли перекрасили, забили на них пушечные порты, пушки спрятали в песочный балласт. В трюмы они приняли грузы длительного хранения: железо, свинец, воск, кирпич, парусное полотно. Отряд мнимых «купцов» вместе с сопровождающая его фрегатом «Северный орел» под командованием Козлянинова вышел из Кронштадта 14 июня 1776 года. Он обогнул берега Европы, миновал Средиземное море и прибыл в Стамбул. Но дальше турки суда не пустили. Секрет операции турецкая разведка разгадала. Русским, несолоно хлебавши, пришлось возвращаться домой.
Впрочем, эта неудача не повредила карьере Тимофея Козлянинова. Царица в мае 1778 года пожаловала его в капитаны первого ранга. Находясь в Ливорно, он познакомился с марокканским беем, вызвал доверие к себе и удачно провел довольно сложные переговоры. В результате восточный владыка разрешил нашим кораблям заходить в порты своей страны беспрепятственно и беспошлинно.
Собственно говоря, описание роскошного дворца со зверинцем, парком и фонтанами в Танжере, где обитал марокканский бей с гаремом в девяносто шесть наложниц, и явилось последним эпизодом в красочном повествовании. Капитан бригадирского ранга вдруг замолчал и нахмурился, вглядываясь в небесную даль. Оттуда, клубясь и сгущаясь, двигались к «Хотину» свинцово-серые тучи. Они закрывали горизонт и опускалась все ниже и ниже к воде. Море под их мрачной сенью с неправдоподобной быстротой меняло свой цвет: голубой, зеленовато-синий, просто синий, темно-фиолетовый, густо черный.
— Что случилось? — спросила Аржанова.
— Будет шторм, — ответил Козлянинов.
— Это опасно?
— Ничего, «Хотин» выдержит. У нас есть минут тридцать для подготовки. Поверь, краса моя, не впервой мне штормовать в морях и океанах. Главное — действовать правильно и верить в удачу…
