Приподнятое настроение всех присутствовавших на церемонии подписания, а затем на официальном приеме от имени Жака Ширака подчеркивало чрезвычайную важность – не хочу говорить исторический характер, уж слишком часто мы употребляем эти слова и по делу, и не по делу, – произошедшего события.
В Париже состоялись и двусторонние встречи Ельцина с главами других государств. Многие поздравляли президента России, уговаривали его приехать в Мадрид, где на саммите НАТО предстояло объявить о начале переговоров по расширению альянса.
– Если ты будешь там, – говорил ему Ширак, – на задний план отойдет проблема расширения, а на первый выйдет открытие заседания Совместного постоянного совета Россия– НАТО. Российский президент будет главной фигурой, как и в Париже.
В связи с настойчивым призывом к Ельцину ехать в Мадрид уже со стороны Клинтона – в двусторонней встрече участвовали и министры иностранных дел – я не выдержал и включился в разговор:
– Мне представляется, что президенту нет необходимости этого делать. Несомненно привлекательная идея открыть заседание СПС не перетягивает на чаше весов другую – негативную, особенно для общественного мнения России, – присутствовать в Мадриде в то время, когда НАТО объявит о своем расширении.
– Видишь, Билл, – сказал Борис Николаевич, – не все так просто.
Во время приема сидевший за столом рядом с Ельциным Гельмут Коль склонился в его сторону и сказал тихо:
– Борис, я понимаю твое решение не ехать в Мадрид, ты абсолютно прав.
Начало лета 1997 года было ознаменовано переходом к практическому сотрудничеству в рамках СПС. Еще предстояло договориться о формуле председательствования на его заседаниях. Решили, что председательствовать на совете будут совместно представители России, генеральный секретарь НАТО и, в порядке ротации, представитель одного из государств – членов НАТО.
Впервые я взял в свои руки молоток и утвердил повестку дня встречи СПС на министерском уровне 26 сентября 1997 года в Нью-Йорке. Конечно, кое для кого все происходящее было за пределом допустимого. Представитель России предоставлял слово министрам иностранных дел стран НАТО, включая и госсекретаря США, а затем после каждого выступления комментировал его, выделяя главные идеи и предлагая остальным на них сосредоточиться. Оказывается, такая форма ведения заседаний в НАТО ранее была не принята, но нужно было считаться с полным равноправием всех участников Основополагающего акта.
Г. Киссинджер – и он был не одинок в этом – не преминул заключить, что Основополагающий акт означает начало конца НАТО. Это, естественно, было не так. Но нам-то было ясно: от того, как пойдет сотрудничество Североатлантического союза с Россией, будет во многом зависеть не только реальная стабилизация ситуации в различных регионах, но и направление и темпы эволюционных изменений как в НАТО, так и в Российской Федерации.
Далеко не без понимания этого различные круги по-разному подходили к работе СПС. Существовала тенденция превратить СПС в «дискуссионный клуб», чем-то напоминающий классический «прототип» из бессмертного произведения Ильфа и Петрова «Золотой теленок», где провинциальные «пикейные жилеты» постоянно встречаются для обсуждения мировой ситуации и, поочередно поднимая указательный палец, глубокомысленно провозглашают: «Бриан – это голова».
Нас СПС в виде клуба для дискуссий не устраивал. Не устраивает такая «модель» и некоторых членов НАТО.
Прошел год со дня начала работы СПС, и мы встретились с Х. Соланой в Люксембурге на приеме в честь министров иностранных дел, принимавших участие в Совете евроатлантического партнерства. Отошли в сторону. Я сказал Хавьеру:
– Мне кажется, что если бы не было расширения НАТО, на которое все время мы оглядываемся – и Россия, и вы, ожидая друг для друга неприятных сюрпризов, – то СПС мог бы стать центром европейской безопасности.
– Я тоже думаю об этом, – отвечал Солана.
Кстати, на эту же тему я позже говорил со Строубом Тэлботом, и он, ну чтобы быть абсолютно точным, отнюдь не отрицал этой идеи.
Помню наше совместное с американской делегацией выступление в Маниле в июле 1998 года после окончания АРФ – Асеановского регионального форума по безопасности, ежегодное участие в котором принимают страны АСЕАН и так называемые полноправные партнеры по диалогу, в число которых входят США, Россия, Китай, Индия, Япония, Канада, Австралия, Новая Зеландия, Южная Корея, Европейский союз и другие. Я уже писал о том, что по традиции во время последнего обеда каждая делегация во главе с министром иностранных дел представляет свой художественный «номер». На этот раз решили выступить вместе с делегацией США, о чем в принципе договорились чуть ли не за год до этого, переписывались, «утрясали» текст, но репетировали только раз незадолго до выхода на публику в Маниле.
– НАТО включило в себя Венгрию, – пропела Мадлен Олбрайт на музыку Бернстайна «Вестсайдская история».
– Это самая большая ошибка, – пропел я в ответ на ту же музыку.
Зал, в котором присутствовали все делегаты, «одобрительно неистовствовал».
Два сценария
С подписания основополагающего акта произошли беспрецедентные события. НАТО осуществило многодневные бомбардировки Югославии.
Впервые в истории Североатлантический альянс применил силу не для обороны своих союзников, ради чего он, как неоднократно объявлялось, и создавался. Впервые военную машину НАТО использовали за пределами входящих в союз государств. Впервые НАТО применило военную силу без согласия Совета Безопасности ООН, и ракетные обстрелы и бомбовые удары наносились не только по военным, но и по гражданским объектам. Такая «неразборчивость», напоминавшая практику Второй мировой войны, служила одной цели – запугать Югославию, подтолкнуть ее к капитуляции.
И все это, вместе взятое, выдавалось за необходимость действовать так в условиях этнических чисток, проводимых С. Милошевичем в Косове. Не намерен оправдывать антиалбанские действия в этом югославском крае. Более того, российские представители, и я в том числе, многократно говорили президенту Югославии о необходимости предоставления Косову широкой автономии. Наши призывы оставались без внимания.
Но все же: приблизительно два-полтора года назад именно американские официальные представители считали так называемую Армию освобождения Косова террористической организацией.
Только за первые две недели натовских бомбардировок беженцами стало по меньшей мере в семь раз больше косоваров, чем за все время «этнических чисток», которые, как было заявлено, вызвали эти бомбардировки.
После начала «миротворческой» операции Косово стали покидать, спасаясь от террористов, десятки тысяч сербов.
Бомбардировки Югославии нанесли серьезнейший удар по отношениям России с НАТО. Может быть, в таких условиях следовало бы признать ошибкой те огромные усилия, которые были предприняты нами, чтобы добиться конструктивного взаимопонимания с Североатлантическим союзом? Я однозначно отвечаю на этот вопрос отрицательно. Прежде всего потому, что кровавая операция НАТО была прервана в решающей степени благодаря той роли, которую сыграла Россия. И смею утверждать, что Россия не могла бы с такой силой и так эффективно заявить о себе на миротворческом поприще, если б не было в истории ее дипломатии изнурительных, но в конечном счете полностью оправданных переговоров с целью подготовки и подписания Основополагающего акта.
