– Ну что ты! – отрицал молодой человек, смеясь. – Сон мой не прерывался ни на секунду…
– Но отчего же ты так бледен?
– Не знаю… Может быть, от чрезмерной любви…
– Точно, может быть… – отвечала Венера с улыбкой упоенной вакханки. – Надо любить меня поменьше, мой милый Рауль!.. Говорят, что любовь убивает…
– Что за беда! От чрезмерной любви приятно умереть…
– Но я не хочу, чтобы ты умер!.. Я хочу, чтобы ты жил, мой Рауль, долго, долго и любил меня всегда.
Мы не сумеем дать понятие о восхитительном выражении, с каким Венера произнесла эти очаровательные слова, о пылкой нежности, сиявшей в ее прекрасных глазах!.. Рауль слушал, смотрел на жену и не мог сопоставить ни этих слов, ни этих взглядов с тем, что происходило несколько часов назад. Ему казалось, что рассудок его помрачился в запутанном лабиринте противоречивых мыслей,
«Надо положить этому конец! – думал он. – И скорее, потому что если это продолжится, я сойду с ума!..»
В этот день, когда Венера вышла из дома, Рауль, оставшись один, позвонил. Жак тотчас явился.
– Друг мой, – сказал ему Рауль, – ступай и скажи привратнику, что сегодня я не принимаю никого… Разошли всех слуг под каким-нибудь предлогом и вернись сюда. Я хочу поговорить с тобой, и никто не должен помешать нам или слышать наш разговор.
Жак повиновался. Через четверть часа он вернулся.
– Жак, – сказал ему Рауль, – я думаю, что ты меня любишь…
– Больше всего на свете, – отвечал слуга растроганным голосом.
– И ты мне предан?
– На жизнь и на смерть… Если я должен убить себя, чтобы доказать вам это, вам стоит только сказать слово.
– Есть другой способ, которым ты можешь доказать мне свою преданность…
– Какой, кавалер?
– Слепое повиновение… Нерушимая скромность…
– Ах! Этого слишком мало! – прошептал Жак. – Повинуешься тому, кто имеет право приказывать… Бываешь скромен, когда это нужно… Но с радостью убиваешь себя только для тех, кого любишь…
Рауль не мог удержаться от улыбки.
– Мой бедный Жак, утешься, – сказал он. – Очень может случиться, что скоро я подвергну жизнь твою опасности.
– А! Тем лучше! – вскричал Жак.
– Но пока выслушай меня… Я поверю тебе тайну…
– Тайну!
– Да, и такую важную, что если я стану подозревать, что кто-нибудь угадал ее, я убью этого человека.
– Я могу избавить вас от этого труда, – перебил Жак, – я не очень силен, но ловок… И в случае нужды сумею совладать со шпагой или с пистолетом…
– Жак, – продолжал Рауль медленным и печальным голосом, – Жак, я очень несчастен…
Молодой камердинер вздрогнул.
– Несчастны! – повторил он с изумлением.
Рауль сделал утвердительный знак.
– Отчего же?..
– Я люблю мою жену… И думаю, что она меня обманывает…
Жак покачал головой с недоверчивым видом.
– О! Это невозможно! – сказал он.
– Невозможно? Почему же?
– Потому что вы красивее, благороднее, лучше всех мужчин на свете; не любить вас невозможно, а когда любишь, невозможно обманывать.
Грустная улыбка мелькнула на губах Рауля.
– Мой бедный Жак, – отвечал он, – к несчастью, не все так думают, как ты…
– Во всяком случае я ручаюсь, что мадам де ла Транблэ одного мнения со мной…
– Дай Бог!.. Но я имею причины сомневаться… И чтобы рассеять сомнения, которые меня убивают, нужен мне ты…
– Что должен я сделать, кавалер?
– Прежде всего тебе надо знать, что случилось.
Рауль рассказал Жаку все. Жак выслушал его с безмолвным, но очевидным испугом, ясно отразившимся на его лице.
– Ты понимаешь, – сказал Рауль в заключение, – что мне решительно невозможно самому следовать за моей женой так близко, чтобы узнать, куда она уходит… Я могу возбудить в ней подозрения и тогда, разумеется, ничего не узнаю… Ты понимаешь также, что я хочу все узнать, потому что, если она меня обманывает, я должен отомстить…
– Это ясно! – подтвердил Жак.
– Каждую ночь, – продолжал Рауль, – моя жена уходит из уборной по лестнице, через сад в калитку… Надо, чтобы ты спрятался в переулке возле этой калитки на одну ночь, а если окажется необходимым, то ты будешь караулить хоть десять ночей кряду… Ты последуешь за моей женой и дашь мне точный отчет в том, что ты увидишь…
– Будет исполнено…
– Начни сегодня же.
– Прежде чем пробьет полночь, я буду на своем месте…
– Всего более необходимо, чтобы она никоим образом не могла подозревать о твоем присутствии…
– Можете быть спокойны… Я буду совершенно невидим и между тем сумею следовать за мадам как тень.
– Дай Бог, – прошептал Рауль, – чтобы мы нашли ее невинной…
На это Жак ничего не отвечал. Простой здравый смысл красноречиво говорил ему, что жена усыпляет своего мужа наркотическими средствами, наверно, не затем, чтоб совершать ночью, и так таинственно, добродетельные поступки.
– Итак, нынешней ночью… – сказал кавалер.
– Положитесь на меня, – отвечал Жак.
CXXXVI. Красные кресты
Вскоре после этого разговора возвратилась Венера. Она была весела и очаровательна. Никогда с большей нежностью не обвивала она Рауля длинными, шелковыми и золотыми изгибами того пояса, который она заняла у своей мифологической соплеменницы, сладострастной богини Венеры.
«Она невинна, – думал Рауль. – Или, подобно древней сирене, обольщает меня затем, чтобы вернее погубить».
Вечером, как накануне, Рауль притворился, будто выпил херес, но вместо того плеснул его под стол. Все произошло точно таким же образом, как и в прошлые ночи.
Молодая женщина несколько позднее полуночи встала с супружеского ложа, вышла из спальни и заперла задвижкой дверь уборной. Рауль бросился смотреть и скоро увидал, как белая тень проскользнула между темных деревьев сада.
«Если Жак на своем посту, – думал Рауль, – завтра утром я узнаю все».
Прошло три часа. Потом Венера вернулась на свое место и заснула спокойным и глубоким сном возле своего мужа, который сходил с ума от тоски и бешенства.
Наконец настал день. Оставив Венеру, Рауль встал и поспешно оделся. Первое лицо, встретившееся с ним в передней, был Жак.
– Ну что? – поспешно спросил Рауль.
– Я исполнил все как мог… – отвечал камердинер.
– Ты был там?
– Был.
