Лулу сыграла для неё вступление из Третьего концерта Моцарта, после чего миссис Вамос сказала ей, что та потрясающе музыкальна. Она спросила, нравится ли Лулу играть на скрипке. Я, не зная, что дочь ответит, задержала дыхание. Лулу сказала, что нравится. Миссис Вамос отметила, что, хотя моя дочь музыкальна от природы, то есть у неё есть качества, которым нельзя обучить, она отстаёт в технике. Она спросила Лулу, играет ли та гаммы и этюды (“Какие именно?”).
Миссис Вамос сказала Лулу, что, если та хочет быть по-настоящему хорошей скрипачкой, ей нужно измениться. Для разработки безупречной техники, мышечной памяти и интонации требовались тонны гамм и этюдов. Также она сказала, что Лулу продвигается слишком медленно; что полгода на заучивание вступления к концерту — это слишком много: “Мои ученики твоего возраста могут выучить целый концерт за две недели, тебе стоит научиться этому".
Затем миссис Вамос поработала с Лулу над Моцартом, строчка за строчкой, трансформируя её игру буквально на моих глазах. Она была исключительным учителем: требовательным, но весёлым, критичным, но вдохновляющим. Через час — пятеро или шестеро учеников уже зашли в класс и сели на пол со своими скрипками, — миссис Вамос дала Лулу домашнее задание и сказала, что будет рада увидеть нас завтра.
Я не могла в это поверить. Миссис Вамос хочет увидеть Лулу снова. Я чуть не подпрыгнула на стуле и, наверное, так и сделала бы, если бы в тот момент не увидела, как Коко вылетает из нашего окна, преследуемая Эроном с поводком в руке.
— Что это было? — спросила миссис Вамос.
— Это наша собака Коко, — ответила Лулу.
— Я люблю собак, а ваша выглядит довольно милой, — сказала одна из лучших преподавателей скрипки в мире. — Завтра мы также послушаем, как звучат эти скрипки, — добавила она. — Мне нравятся итальянские. Но, может быть, мы откроем для себя
и французскую.
Вернувшись в отель, я дрожала от волнения. Я не могла дождаться начала занятий — какая прекрасная возможность! Я знала, что миссис Вамос окружали безумные азиаты, но была одержима желанием удивить её, показать, из чего мы сделаны.
Я вытащила партитуру Моцарта ровно в тот момент, когда Лулу упала в глубокое кресло. “Ах, — вздохнула она удовлетворённо, откидывая назад голову. — Это был хороший день. Пошли, поужинаем".
— Поужинаем? — я не могла поверить своим ушам. — Лулу, миссис Вамос дала тебе задание. Она хочет видеть, как быстро ты продвигаешься. Это страшно важно, и это не игра. Давай же. Начнём работу.
— Ты о чем, мама? Я играла на скрипке пять часов кряду. — Это было правдой. Перед встречей с миссис Вамос Лулу все утро занималась с Кивон. — Мне нужен перерыв. Я больше не могу играть. К тому же уже полшестого, а это время ужина.
— Полшестого — не время ужина. Сначала мы позанимаемся, а потом вознаградим себя едой. Я уже зарезервировала столик в итальянском ресторане — твоём любимом.
— О-о-о-о-о нет, — заныла Лулу. — Ты серьёзно?
На сколько?
— На сколько что?
— На какое время ты зарезервировала столик?
— О! На девять часов, — ответила я, о чем потом пожалела.
— Девять? ДЕВЯТЬ? Это безумие, ма! Я не хочу! Не хочу!
— Лулу, я перенесу...
— Я НЕ ХОЧУ! Я не могу сейчас заниматься. И не буду!
Не стану вдаваться в подробности того, что за этим последовало. Достаточно двух фактов. Первый: мы не ужинали до девяти часов. Второй: мы не занимались. Вспоминая об этом, я не могу понять, откуда у меня брались силы и смелость сражаться с Лулу. Одна мысль о том вечере заставляет меня чувствовать себя измученной.
Но на следующее утро Лулу проснулась, и сама пошла заниматься с Кивон, так что не все было потеряно. Джед настаивал, чтобы я устроила Коко долгую пробежку, что я и сделала. В полдень мы вернулись к миссис Вамос вместе с Кивон, и занятие снова прошло очень хорошо.
Я надеялась, что миссис Вамос скажет: “Я бы хотела взять Лулу в ученицы. Вы сможете раз в месяц летать в Чикаго на занятия?” На это я бы, конечно, согласилась. Но вместо этого миссис Вамос предложила Лулу весь следующий год интенсивно заниматься с Кивон. “Вы не найдёте никого с лучшей техникой, чем у Кивон, — сказала миссис Вамос, улыбаясь своей бывшей ученице. — И, Лулу, тебе надо многое наверстать. Но через год или около того вы можете подумать о прослушивании в подготовительную школу Джуллиарда. Кивон, ты же так и сделала, верно? Там большая конкуренция, но, если ты будешь по-настоящему тяжело работать, Лулу, клянусь, ты поступишь туда. И конечно, я надеюсь, вы приедете ко мне следующим летом”.
Перед возвращением в Нью-Хейвен мы с Джедом и девочками заехали в природный заповедник и нашли там красивый пруд, окружённый буками и маленькими водопадами, про который владелец нашей гостиницы сказал, что это одно из тайных сокровищ региона. Коко боялась зайти в воду, она до этого ни разу не купалась, но Джед осторожно затащил её на глубину, где и отпустил. Я боялась, что она пойдёт ко дну, но стоило Джеду сказать, что она справится, как Коко благополучно поплыла к берегу по-собачьи, и мы радостно аплодировали ей, а когда она вышла из воды, вытерли её и обняли.
В том-то и разница между собакой и дочерью, подумала я позже. Коко может делать то же, что и любая собака, — например, плавать, — и мы аплодируем ей с гордостью и удовольствием. Представьте, насколько проще все было бы, если бы мы так же относились к детям! Но мы не можем себе такого позволить, это было бы халатностью с нашей стороны.
Я должна была быть начеку. Намёк миссис Вамос был предельно ясен. Пришло время стать серьёзными.
Глава 19. Как попасть в Карнеги-холл
Моё сердце разрывалось. Партитура была удручающе скучной, разреженной, всего лишь несколько отдельных нот staccato здесь и там, никакой плотности, небольшой диапазон. Да и сама пьеса такая короткая: шесть потрёпанных отксерокопированных страниц.
Мы с Софией пришли в фортепианный класс профессора Вей-Йи Янга в Йельской школе музыки. Это была большая прямоугольная комната с двумя чёрными стенвеевскими роялями, стоявшими бок о бок — один для учителя, другой для ученика. Я уставилась на “Джульетту-девочку” из балета Сергея Прокофьева “Ромео и Джульетта”, которую Вей-Йи только что предложил Софии исполнить на близившемся международном конкурсе.
Когда мы с Вей-Йи встретились, он сказал, что у него никогда не было таких молодых учеников, как София, которой только исполнилось четырнадцать.
Он обучал исключительно студентов Йеля и некоторых талантливых абитуриентов. Услышав игру Софии, он захотел взять её в ученицы, но на одном условии: она не станет требовать к себе особого отношения из-за своего возраста. Я заверила его, что с этим проблем не будет.
Мне нравится, что я могу рассчитывать на Софию. Она — кладезь внутренних сил. Она может справиться с чем угодно — с отчуждением, суровой критикой, унижением, одиночеством — даже лучше, чем я.
