Фрэнк улыбнулся, моргнув серыми глазами.
– Очень благодарен за приглашение, но я останусь на своем посту. Кроме того, я буду не один; мистер Конколи решил составить мне компанию, верно?
Конколи только кивнул, улыбаясь одними губами.
– Ну да, должен же кто-то проследить, чтобы этот старый прохвост не дал отсюда деру, прихватив компьютеры.
– Вы уверены? Если вы оба согласитесь пожить у меня, я буду более чем просто рада.
– Хотя твое предложение очень заманчиво, – сказал Фрэнк, – мы все же останемся. Ты вернешься сюда и сразу нас увидишь. Не беспокойся.
Конколи только улыбнулся и махнул рукой. Мужчины ободряюще смотрели на нее, и она знала – их не переубедить.
– Вы оба, поберегите себя, – через плечо бросила Эмили и направилась обратно к своему рабочему месту за вещами. – Если вдруг передумаете, вы знаете, где меня найти. Тогда просто позвоните и дайте мне знать, что вы в пути. Хорошо?
Она улыбнулась, услышав адресованный Свену шепот Фрэнка:
– Эх, будь я лет на тридцать моложе, я бы ухватился за это ее предложение. Но жизнь так чертовски несправедлива.
* * *
Толкнув вращающуюся дверь редакции, Эмили вышла на улицу. День казался похожим на все остальные дни, на улицах было полно людей и машин, спешащих куда-то по своим неведомым делам. Остановившись на минутку, чтобы понаблюдать, Эмили не смогла уловить не то что ни единого намека на панику – не было даже тревоги или скрытого предчувствия беды. Все выглядело совершенно нормальным, обыденным, как будто большинство населения города еще не знало о смертях в Европе. Чуть дальше по улице, у перекрестка, Эмили услышала визг тормозов, а потом – нецензурную брань. Пока мир вокруг них распадался на части, жители Нью-Йорка жили повседневной жизнью, то ли позабыв, то ли наплевав на происходящее за океаном, в Европе. Периодически среди прохожих попадались люди с озабоченными лицами и прижатыми к ушам мобильными телефонами; маневрируя в толпе, они что-то негромко говорили своим невидимым собеседникам на другом конце линии. Эмили подумала, что, возможно, она видит, как медленно расползаются среди горожан ужасные новости.
Настанет миг, когда распространившаяся информация переломит что-то в сознании людей, рубикон окажется перейден, и тогда все в городе перевернется вверх тормашками. Когда все узнают о смертях по ту сторону Атлантики, паники будет не избежать, и улицы Нью-Йорка станут опасным местом. Надо как можно скорее вернуться домой и приготовиться к тому, что грядет. В свое время Эмили посмотрела достаточно фильмов-катастроф, чтобы понимать – в ближайшем будущем ничего хорошего ждать не приходится.
Маневрируя в толпе пешеходов, Эмили добралась до своего припаркованного велосипеда. Она отомкнула замок, сняла цепь, тянувшуюся от колеса к колесу, убрала ее в рюкзак, убедилась, что на велосипедной дорожке нет ни одного такси, водитель которого вознамерился бы таким образом срезать путь, и поехала в сторону дома.
* * *
Через сорок минут Эмили оказалась в своем жилом комплексе. Она припарковала велосипед на охраняемой стоянке и вошла в дом.
В вестибюле было оживленнее, чем обычно в такое время. Верный признак того, что европейские новости наконец распространились достаточно широко, подумала Эмили. Группа из пяти человек нервно топталась на площадке в ожидании лифта. Люди выглядели напуганными, куда более напуганными, чем любой из тех, кого Эмили видела после того, как покинула новостной отдел «Трибьюн». Она задалась вопросом, что еще стало известно за то время, пока она добиралась домой.
Заметив у лифта парочку знакомых, Эмили уже собралась поздороваться, но разглядела на их одежде потеки красного дождя и почла за лучшее ограничиться кивком и улыбкой, оставаясь, как она надеялась, на безопасном расстоянии. Ей хотелось держаться как можно дальше от всего, что было связано с красным дождем. Она не знала, может ли это сказаться в дальнейшем, но пока, возможно, лучше не рисковать и не приближаться к тем, кого захватил кровавый ливень.
У Эмили не было возможности узнать, как именно возбудитель болезни – вирус, или грибок, или чем там еще мог оказаться красный дождь – поубивал всех этих людей в Европе и как передается смертельное заболевание. Судя по всему, он вполне мог распространяться воздушно-капельным путем, и тогда для того, чтобы перешагнуть границу менялу жизнью и смертью, достаточно просто дышать одним воздухом с инфицированным или взяться после него за дверную ручку. Пожалуй, хорошей идеей будет какое-то время избегать замкнутых пространств вроде кабины лифта и контактов с теми, кто, возможно, уже заражен.
– Господи! – воскликнула она вслух, удивляясь тому, как мало времени понадобилось, чтобы ее инстинкт самосохранения заработал на полную катушку и навесил ярлычок на каждого, кто потенциально мог оказаться угрозой ее жизни. Дерьмово, конечно, что ей приходится рассуждать подобным образом, но как еще можно рассуждать в таких обстоятельствах? Не прошло и двух часов, как она наблюдала в прямом эфире за ужасной смертью молодого человека. Если жителей Нью-Йорка очень скоро ждет именно такое будущее – черт, она готова на что угодно, лишь бы с ней такого не случилось.
Именно эта мысль билась в мозгу Эмили, когда она открыла дверь пожарного выхода и начала штурм лестницы, поднимаясь к своей квартире.
Глава третья
Эмили знала, что ей повезло с квартирой. Прекрасное место – Верхний Вест-Сайд Манхэттена, всего в двух шагах от Гудзона и нескольких великолепных ресторанов. До 66-й улицы и метро «Линкольн-центр» тоже рукой подать, если ей вдруг это понадобится. Такая нужда возникала редко, но порой репортажи уводили ее слишком далеко от удобных велосипедных дорожек.
Цены на подобные апартаменты обычно сильно превышают репортерские возможности, но свою квартиру Эмили заполучила по невероятно сходной цене, после того как написала хвалебную статью о собственнике этого жилого комплекса. Благодаря ее публикации в доме не осталось неарендованных квартир, за что хозяин преисполнился к Эмили огромной благодарностью и сделал ей совершенно неправдоподобную скидку. И это было лишь одно из преимуществ ее работы. Разве у Эмили могли быть поводы для жалоб?
Эмили жила на семнадцатом этаже двадцатипятиэтажного дома в студии с одной спальней и одной ванной и была знакома с парой-тройкой соседей по этажу. Среди них преобладали одинокие высокооплачиваемые специалисты, но была и супружеская чета, а в нескольких квартирах от Эмили жила одинокая мамочка с восьмимесячным сыном – очаровашкой по имени Бен. Большинство соседей казались вполне дружелюбными, но все общение сводилось к вежливым кивкам при встрече; каждый был сам по себе, и Эмили это вполне устраивало.
В подвале комплекса располагался тренажерный зал, а на крыше – доступный всем жильцам крытый бассейн. Не то чтобы у Эмили было время пользоваться всей этой роскошью, но радовала сама мысль, что у нее есть такая возможность. Однажды, быть может на пенсии, она непременно ею воспользуется, пока же она была слишком занята и слишком предана своей работе, чтобы отвлекаться на заботу о здоровье. К тому же Эмили передвигалась на велосипеде, а значит, получала за день больше физической нагрузки, чем большинство горожан за месяц.
