– О, – не веря своим глазам, сказала она, а потом, когда до нее окончательно дошло, рявкнула: – Вот дерьмо, – развернулась, бросилась к шкафчику под раковиной и выхватила из него бутылку отбеливателя «Клорокс». – Дерьмо! Дерьмо! Дерьмо! – шептала она непослушными от страха губами, затыкая слив пробкой, открывая литровую бутылку отбеливателя и опрокидывая ее в раковину. Потом, отшвырнув бутылку, девушка погрузила руки в отбеливатель. Она считала секунды: «Миссисипи раз, Миссисипи два, Миссисипи три…»
Только продержав руки в отбеливателе тридцать секунд, она вытащила их из раковины, но тут же схватила губку и принялась яростно оттирать остатки красных пятен.
Этого просто не может быть, думала она. Неужели после всех ее предосторожностей, после того как она целый день всячески избегала любых контактов с этим гребанным красным дождем, она влипла из-за такой примитивной штуки, как желание поцеловать бойфренда?
И где тогда, спрашивается, эта сраная справедливость?
Эмили начала тихонечко всхлипывать. Все события сегодняшнего дня наконец-то прорвали выстроенные ее сознанием баррикады и невыносимой эмоциональной тяжестью обрушились на грудную клетку Эмили.
– Боже, Эм, ты в порядке? – Возле нее, нежно положив руку ей на плечо, возник Натан.
Она развернулась и сбросила его руку.
– Почему ты не сказал мне про это дерьмо? – завопила она, брызгая слюной. Натан дернулся и отступил на шаг. Конечно, они порой ссорились, но он никогда не видел Эмили такой возмущенной и злой, как сейчас. – Проклятие, ты должен был сказать мне! Почему ты мне ничего не сказал?!
– Я… Мне жаль, Эм, прости, – запинаясь, сказал он. – Я даже не подумал…
Эмили смотрела на огорченное лицо Натана. Он явно волновался за нее. Так похоже на Натана – именно таким образом отреагировать на ее испуг! И это было одной из причин, по которым она его любила.
Они познакомились чуть больше двух лет назад на ДТП, где столкнулось несколько машин. Происшествие унесло пять жизней: молодую семью из трех человек и еще двух водителей. И, конечно, парень, из-за которого все произошло, отделался всего парой царапин.
– Это так романтично! – обычно говорила она тем, кто спрашивал, как могут два вроде бы настолько несхожих человека быть вместе. На самом деле правда заключалась в том, что Натан был единственным знакомым Эмили копом, которого все еще трогали разрушительные природные катаклизмы, гибель невинных людей и человеческие страдания, хоть он и сталкивался с этим каждый день. Не в пример другим своим коллегам офицер полиции Натан Медоуз знал, что значит чувствовать, сохранил живое человеческое сердце и не скрывал этого. В том зачастую темном мире, где жили они оба, Эмили находила эту черту Натана весьма привлекательной.
К тому же у него не возникало претензий, когда Эмили начинала ругаться, как пресловутый сапожник («Эмили, язык!» – укоризненно восклицала в таких случаях ее мама). В таком городе, как Нью-Йорк, познакомиться непросто, но еще сложнее найти кого-то, кто согласится терпеть твой обширный ненормативный лексикон.
Эмили почувствовала, как уходит злость. Подойдя поближе к Натану, она обняла его за талию и положила голову ему на грудь, понимая, что, возможно, снова вляпается в красные следы, но больше не заботясь об этом. Теперь она знала, что попытки убедить себя в безопасности были насквозь фальшивы, – ни о какой безопасности не могло быть и речи с того самого момента, когда она вышла из кафе на улицу, где только что пролился красный дождь.
«И как только это могло произойти?» – удивилась она.
Весь мир в буквальном смысле рушился на глазах, а она пыталась вести себя так, словно все в порядке, словно все происходящее каким-то образом может ее не затронуть. Когда она настолько лишилась присутствия духа? В какой именно момент подсознание заставило ее начать игнорировать очевидную, ужасающую возможность того, что мир стоит на грани катастрофы, подобных которой еще не знала история человечества? Как такое вообще могло случиться? «Может быть, это что-то вроде испанки, и теперь на планете погибнут миллионы людей, – думала Эмили. – А может, жертв будет еще больше».
Ее разум буквально взрывался воплями при мысли о страданиях, которыми грозит пандемия. Она сильнее прижалась лицом к груди Натана, вдыхая пробивающийся из-под униформы мускусный запах его пота и борясь с подступающими рыданиями. По телу прокатывались темные волны страха. Ослабшая от паники, которая крепко держала ее в своих тисках, Эмили почувствовала, как ноги превращаются в студень. Она больше не могла сдерживаться. В глазах закипели и покатились по щекам горячие слезы. Натан держал Эмили в объятиях, прижавшись щекой к ее макушке, до тех пор пока рыдания не начали стихать.
* * *
Эмили не могла припомнить в своей жизни момента, когда она была бы напугана так же, как сейчас. Страх разъедал слизистую желудка, ледяной хваткой впивался в каждую косточку, каждый нерв, каждую мышцу, побуждая немедленно остановиться, лечь, свернуться калачиком и лежать, пока все не станет как было. Как должно быть.
Она не из тех, кто легко поддается страху, она не сдастся и сейчас, твердила себе Эмили, хотя на самом деле уже сдалась. Ее тело уже оказалось в тисках древнего, примитивного инстинкта выживания, которому, как оказалось, очень трудно сопротивляться.
Натану все-таки удалось связаться с участком, и последние десять минут он слонялся туда-сюда по квартире, приглушенным голосом разговаривая с кем-то на другом конце линии. Закончив наконец разговор, он захлопнул телефон, сунул его в карман и присоединился к Эмили в гостиной.
– Они пытаются остановить всеобщее бегство, – сказал Натан, усаживаясь рядом с ней на диван. – Толком ничего не говорят, я узнал только, что выезды из города будут перекрыты.
– Это только тут или по всей стране? – спросила Эмили, сморкаясь в бумажный носовой платок из запасов Натана, которые тот хранил в кармане тужурки.
Натан на миг задумался над ее вопросом. Эмили знала его достаточно хорошо, чтобы понять: он решает, разгласить часть служебной информации или нет.
– Господи, Натан, я же не побегу в газету, чтобы публиковать каждое твое слово. Ты не можешь скрывать это от меня. Только не сейчас, не сегодня. – К ее огорчению, голос звучал плаксиво.
– Дело не в том, что я не хочу тебе рассказывать, – сказал он. – Просто незачем пугать тебя еще сильнее. К тому же я узнал ненамного больше, чем уже известно из того репортажа Си-Эн-Эн. Капитан сказал, что ожидается множество жертв. В министерстве здравоохранения не имеют ни малейшего понятия, что делать, там не могут даже разобраться, что это за красная дрянь, и что она может с нами сделать, так что о вакцине можно и не мечтать. Непонятно, как происходит заражение, и почему вообще оно происходит, Эм.
– А что мы должны делать, пока эти ребята там балду пинают? Просто ждать и надеяться на лучшее? Блин! – Эмили вскочила и принялась искать пульт от телевизора. Тот оказался в кухне, и Эмили нажала кнопку.
