Яр будто уменьшился, проник в свое тело, увидел красные и синие трубы сосудов, кровь, состоящую из красных и белых клеток, а между ними – оранжевые, скрученные спиралями существа – вирусы. С каждым ударом сердца их все больше поступало в организм, они разносились кровью, оседали в тканях, встраивались в клетки и начинали плодиться.
Двадцать пять минут – ему осталось жить ровно столько. Яр не особо боялся смерти, а вот превратиться в безумную тварь – боялся. А если он не мутирует сразу? Если успеет пожить хотя бы год нормальной жизнью, ощущать запахи, не бояться разгерметизации?
Он может сойтись с зарами из известного ему поселения, наладить контакт и помогать спартанцам, как другие следопыты. Если сейчас побежит в бункер, его убьют свои. Да и нечего теперь ему там делать, это словно намек, что он свое отработал. Жизнь выбраковала его еще вчера, а сегодня просто завершила процесс. Ты мне не нужен. В утиль!
Мысль показалась ему несправедливой, решив жить дальше, Яр завертел головой. Взгляд остановился на паровом танке, и Яр метнулся к нему, пригибаясь, с трудом распахнул люк, залез в кабину и заперся изнутри. Да, муты повредят клапан, но пролезть внутрь не смогут. А дальше…
Что делать дальше, Яр пока не знал. Первоочередная задача – выжить, пока это ему удавалось. Мало того, он словно ощутил себя настоящим, почувствовал истинные человеческие эмоции, подстегивающий азарт погони, клацанье челюстей смерти за спиной. Да будет так! Он не пригодился анклаву как полноправный член общества, значит, послужит шпионом.
Когда захлопнулся люк, воцарилась абсолютная темнота, ведь щитки на лобовых стеклах машины были закрыты. Только сейчас до Яра дошло, что он залез в танк другого анклава, потому что у спартанских не было лобовых стекол, имелась узкая обзорная щель спереди, бойницы по бокам и перископ.
Тарабанил дождь по броне. Хлоп – прыгнул на крышу мутант, ударил в люк. Сюда он точно не пролезет. Если ими руководит Взрослый, они повредят трубы и клапан, и придется переделывать топливную систему, а на это уйдет дня четыре, а то и целая неделя. Только бы они не догадались отогнуть щитки, закрывающие лобовые стекла!
Яр слышал, что муты не так яростно реагируют на зараженных, не могут их учуять или унюхать. Зары не вызывают у них такой лютой ненависти и интересуют только как еда. Если он будет сидеть тихо, муты просто разломают танк, убедятся, что гастрономической ценности он не представляет, и успокоятся.
Второй удар в люк. Перекрывая грохот дождя, мутант зарычал. На броню запрыгнули его соплеменники, принялись долбить чем-то трубу. Ясно, значит, все-таки Взрослый среди них есть, сами бы они так быстро не догадались, что именно надо крушить в первую очередь.
Сквозь грохот изредка доносились выстрелы, которые звучали все реже. Чистые сейчас бежали в гараж, чтобы потом по лестнице спуститься в бункер. Значит, откладывается поход в логово Призрака.
В кочегарке грохнул камень – мутанты долбили трубу кто чем мог. Теперь, видимо, решили забросать камнями. Яр пригнулся, нащупал дверь дверь в кочегарку, запер на засов.
Интересно, сколько прошло времени с момента заражения? Десять минут? Двадцать? Может, муты им не интересуются только потому, что он вот-вот превратится в их собрата?
Яр прислушался к чувствам: все по-прежнему. Стянул противогаз, затем – резиновый капюшон, обтягивающий голову. Грохот капель зазвучал зловещей музыкой, в такт которой муты пытались раскачать трубу. Наконец он почувствовал, что порез на груди саднит, и задумался о том, что будет, когда дождь кончится и чистые разгонят мутантов.
Гости придут проверять свой танк, откроют люк, а тут – человек в синем комбинезоне простого солдата, с разгерметизацией. По Уставу его полагается пристрелить на месте. Чужие сделают это с радостью, свои – без раздумий. Если попадется кто знакомый, есть небольшой шанс, что Яру сохранят жизнь, он ведь был следопытом, умеет общаться с зарами и мог бы еще послужить анклаву в роли шпиона.
То есть шансы выжить минимальны. Выбраться незамеченным со двора не получится: сначала помешают мутанты, потом – свои, Яр скорее сам умрет, чем убьет кого-то из спартанцев. И вообще, странно, чего он так цепляется за жизнь? Еще утром думал, что проще подохнуть, чем влачить существование в общей комнате. И тут на тебе, жизнелюбие прорезалось…
Дождь все хлестал. Труба скрежетала, но пока держалась. Яр сидел на лавке в полной черноте и думал, что от судорог он не умер и в мутанта не превратился, значит, будет жить, а значит, отсюда надо выбираться, осталось придумать как.
Порез на груди слишком большой, разгерметизацию никак не скроешь, доступа к целым костюмам у него нет… Или все-таки есть? Что, если чужаки привезли костюмы с собой? Неплохо бы обыскать танк, но это лучше сделать, когда рассветет. Допустим, костюм найдется. Но чужаков не было на поверхности, все они сидели в бункере.
Но ведь рядовые спартанцы об этом не знают. Можно соврать, что он забыл в танке что-то важное и побежал забирать, но не успел обратно. Не успел, и все тут. На люк запрыгнул мутант, пока Яр отстреливался, их набился целый двор, пришлось затаиться. Допустим, солдат попадется ну очень тупой, поверит и… И что? Конечно же, поведет в бункер, где Яра усыпят навсегда.
Как сделать, чтобы солдат повел к воротам и открыл их? Да никак. Раздеть гражданина Спарты, обрекая его на смерть, Яр не посмеет. Одно дело заров пачками валить, другое – своих. Он ведь не зар, а цивилизованный человек и не покроет свое имя позором.
Надо придумать что-то другое. Например, не избавляться от этого костюма, а перебинтовать грудь, сказать, что ребра сломаны, крушитель ударил, чтобы они не так болели при дыхании, пришлось их обездвижить. Если солдат поверит, то все равно Яра доставят в бункер и убьют. Открыть ворота ему не удастся, перелезть через стену…
А правда, что, если перелезть через стену?.. Если попытаться сделать это утром, мутанты догонят и съедят. Иначе его просто пристрелят свои. Он помассировал висок, стимулируя извилины, но новые мысли на ум не приходили.
Из-за щитков через лобовые стекла стал пробиваться серый свет. Мутанты разломали трубу и проникли в кочегарку, ухали и толклись там. Яр замер. Если муты услышат его, то выломают дверь минут за двадцать.
Дождь тарабанил по металлу все реже, все отчетливей было слышно мутов. Глаза слипались от недосыпа, но спать Яр не рисковал: а вдруг он дернется во сне и громыхнет, привлекая внимание мутов? Лучше потерпеть.
Время тянулось медленно, как нити расплавленного сахара. Спина ныла от напряжения, ломило поясницу, зато коленка успокоилась. Когда наступило утро и в темноте прорезались очертания предметов, муты в кочегарке затихли – то ли уснули, то ли ушли оттуда.
Значит, есть надежда, что скоро дождь закончится, придут чистые, и прощай, новая жизнь! Он осторожно поднялся, на цыпочках шагнул к двери в кочегарку, прислушался. Обычно муты очень шумные, даже когда спят, они хрюкают, сопят, храпят. Значит, они ушли оттуда, и можно обыскать танк на предмет наличия костюмов из резинокольчуги.
