Сбросив с себя мута, Яр пополз, посекундно замирая, к краю кучи, чтоб обогнуть ее. Он не сводил глаз с ворот, куда ушли одни могильщики, а другие только переступали порог. Не привлекая внимания, ему удалось переползти на ту сторону кучи, где тела скрывали его от могильщиков. Все также, лежа на животе, он поднял голову и заметил у входа на склад могильщика с дробовиком. От кучи до человека было метров десять. Ага, внутри еще один… И не могильщик, а солдат. Следопыт, суда по лиловым нашивкам. Интересно, кто это?
Раньше Яр различал людей в костюмах, узнавал их по жестам, движениям, комплекции. Теперь, когда оказался по другую сторону выживания, утратил эту способность. В нем ширилась, росла злость на чистых, огромная, как грозовая туча. Даже в юности он не испытывал настолько сильных эмоций. Неужели это заражение так его изменило?
Из помещения вышел могильщик с пустой тележкой, позвал помощника, и вдвоем они стали грузить туда тела. Наполнили ее, покатили в помещение. Хрясь! Хрясь! Хрясь! Звук был, будто кто-то работал топором. Донесся голос:
– Вы обалдели? Куда вы его, он же волосатый! Прежде обжечь надо, чтоб пух убрать!
Что-то захрустело, заскрипело, будто заработал механизм. Когда тачку выкатили из помещения, на ней лежали окровавленные человеческие кости – плечевые, локтевые, бедренные… К горлу подкатил ком, Яр прижался к земле и сглотнул его. Это не крематории, это разделочный цех! Внутри, наверное, стоит огромная мясорубка, куда бросают мутантское мясо, измельчают, подвергают обработке при температуре, превышающей 150 градусов, кладут под пресс, и получается вкусный питательный паштет.
Ну, а чего добру пропадать? Мясо ведь, легко усваиваемый белок. Люди сыты и счастливы. Зачем торговать с зарами? Зачем пытаться выращивать свиней? Человекообразные свиньи сами приходят на убой. Затошнило, но Яр сдержался. Снова всколыхнулась злость. И чем чистые лучше мутов? Тоже жрут себе подобных!
Выгрузив кости, могильщики направились в сторону кучи, где лежал Яр. Так, пора действовать. У похоронной команды оружия нет, даже ножей нет, все в разделочном цеху. Желательно отобрать дробовик у солдата и дать деру. Преследовать убегающего мута они не должны. Как это сделать молниеносно и без ошибок? Так… тележка – железная, на четырех колесах. Пусть подкатят ее поближе.
Когда передняя пара колес уперлась в здоровую руку Яра, один из могильщиков, которые на самом деле оказались мясниками, сказал:
– Что-то мне не нравится, как этот мут лежит. И вообще, он странный…
В этот момент Яр вскочил, первого мясника дернул за руку и повалил на трупы; резко развернув тележку, ударил второго её ручкой – он сложился пополам. Следопыт смотрел в другую сторону и среагировал, только когда на него уже неслась стальная тележка, а за ней прятался Яр. Выстрелить солдат успел дважды, но картечь застряла в металле. Тележка сбила его с ног, но разряженный дробовик следопыт не выпустил. Яр совсем по-мутантски оскалился, запрыгнул ему на грудь, увидел сквозь лицевой щиток округлившиеся от ужаса глаза, вырвал дробовик и вырубил следопыта, изо всех сил ударив прикладом по печени. Резино-кольчуга слегка смягчила удар, но враг все же потерял сознание. Покатились по полу патроны. Яр, прячась за тележкой, схватил четыре штуки и рванул прочь, петляя, как заяц. Оказалось, что в цеху, возле кучи мяса, отделенного от костей, был еще солдат с оружием.
Он выбежал из помещения и пару раз пальнул по беглецу, но Яр знал, как действовать: в свое время прочитал в книжке о том, что делала пехота, когда люди воевали против людей. Рывок вперед, перекатиться, метнуться в сторону. Все ловушки деактивированы, мутанты гроздьями украшают пики, за их телами не видно убегающего. Солдат стрелял трижды, а потом плюнул.
Охранники на сторожевой вышке огонь открывать не стали: слишком далеко беглец.
Яр мчал вперед, рискуя выплюнуть легкие. Ноги поднимались с трудом, но он заставлял себя, все казалось, что за ним гонятся чистые. Открываются ворота, выезжают паровики…
Преодолев зону отчуждения, он остановился, упер руки в бедра, обернулся, хрипя и кашляя. Никто за ним не гнался. Впереди были руины небольших домов, заросшие зеленью. Деревянные и жестяные заборы рухнули, остались только каменные.
Оглядевшись, Яр зарядил дробовик, держа в руке два патрона. Миновал разбитую колесами броневиков некогда асфальтовую дорогу и направился к маячившим вдалеке пятиэтажкам, шлепая босыми ногами по лужам. Когда он бежал, немного согрелся, сейчас же снова начал зябнуть. Тело трясло от холода, усталости и голода. Осеннее солнце не грело, а лишь дразнилось далеким теплом.
Услышав возню в одном из дворов, Яр замер и дальше пошел на цыпочках, минуя лужи. Теперь муты не могут его унюхать, но если увидят или услышат, съедят и не подавятся. Он посмотрел на свои скрюченные от холода, посиневшие пальцы. Четыре патрона, четыре выстрела. Представив голого, грязного себя, крадущегося по пустой улице, Яр чуть не рассмеялся. Понемногу он вышел из боевого режима и снова почувствовал боль, а еще – что высохшая грязь и кровь стягивают кожу и неплохо бы помыться, вот только где, когда муты оккупировали все окрестные водоемы?
Начав замерзать, Яр побежал трусцой. Сбавил темп, достигнув пятиэтажных домов, огляделся. Букашка. Беспомощная фигурка, которая может больно укусить лишь четыре раза. По сути, новорожденный, голый и беспомощный. Враждебный мир нависал над ним домами, пялился выбитыми стеклами, хрипел сквозняками, гуляющими в брошенных квартирах, хлопал форточками.
Следопыту проще выжить на поверхности, он хоть немного знаком с нравами обитающих тут существ. С дробовиком наготове он зашагал к ближайшему дому, обогнул его. Дом полностью выгорел, окна высыпались, уцелели лишь несколько квартир на первом этаже в левом крыле здания. Туда Яр идти не стал, зашагал к дому, стоящему напротив, сгоревшему лишь наполовину.
К его разочарованию, квартиры еще в стародавние времена выпотрошили то ли зары, то ли живущие неподалеку спартанцы. Даже бронированные двери вышибли.
На полу квартир валялось гнилое тряпье вперемешку с обвалившейся штукатуркой, раскуроченными приборами и битой посудой. Ничего, что можно было бы использовать как одежду, и ничего, чтобы развести огонь.
Стойбище подконтрольных заров находилось на другом краю Лобни, туда идти часа три. Хорошо, он десять лет ездил привычным маршрутом и каждый дом выучил, каждый водоем – постоянный и пересыхающий. А еще Лобню не пересекали реки и не было мостов, что увеличивало его шансы. Стуча зубами и сутулясь, он вошел в очередной дверной проем. В первой комнате зары сложили кострище и сожгли мебель, обивку, шторы – все, что можно было бы использовать как одежду.
Яр размахнулся, чтоб ударить закопченную стену, но пожалел костяшки. В соседней квартире – то же самое. Ну что за вандалы!
Все испортили! Некоторые ткани могли храниться столетиями, а они их на растопку пустили.
Единственное, что удалось найти под кучами мусора – огромный женский лифчик, подгоревший с одного края. Чуть ли не зубами Яр разорвал уцелевшую чашечку и соорудил болтающуюся до колен набедренную повязку, завязал на боку узлом. Хоть срамом светить не будет. Облачившись, он побежал знакомой дорогой на север.
