Наверное, у Валерии бы это получилось – от благосклонности ее отца в школе слишком многое зависело, – но Анна упрямо покачала головой:
– Не в уроках дело…
– А в чем?
Девочка прикусила губу. Что-то мешало ей сказать, что сегодня днем она опять поспешит в рощу к сестре Кларе. Они пойдут за клюквой и поздними травами. Ведьма ждала ее на повороте тропинки каждый день в одно и то же время. Она учила ее распознавать лекарственные растения, рассказывала, как их правильно сушить и собирать, вспоминала старинные рецепты, по которым готовила снадобья еще ее бабушка. Там, в лесной избушке, Анне было уютнее и даже теплее, чем в доме у тети Маргариты. Она уже привыкла к ведьме и нисколько ее не боялась. И это намного интереснее, чем сидеть весь вечер над чужой тетрадкой, выводя стихотворные строчки по линеечке.
– Ни в чем. Просто… Не хочу!
Валерия настолько не ожидала услышать такой ответ, что машинально спросила:
– Почему?
– А потому, что у тебя и без того служанок много, вот пусть они и переписывают. И отдайте мою сумку!
Вырвав ее из рук девочек, Анна быстро запихнула внутрь тетрадку по чистописанию и направилась в класс. Ее провожали молчанием. Все, кто был в коридоре, оборачивались вслед и тут же спешили донести новость до подруг из других классов. Новенькая отказала в чем-то самой Валерии Вышезванской!
Весть распространилась быстро – все-таки в гимназии обучалось не так много девочек, – и к началу следующего урока Анна сидела как на иголках. На нее косился весь класс. Сама Валерия сидела как ни в чем не бывало, но что-то такое было в ее взгляде, отчего Анна, случайно обернувшись, поежилась. На уроке – была география – она ни разу не подняла руку, а когда ее спросили назвать самую длинную реку в мире, наугад брякнула первое, что пришло в голову. И когда прозвенел звонок, осталась сидеть за партой.
– Девочки, все встали – и на моцион! – приказала классная дама. – Взялись за руки и идем в коридор! Перемена большая, и вы должны гулять!
Анне очень не хотелось вставать и куда-то идти. Одноклассницы шушукались, посматривая то на нее, то на Валерию, которая спокойно подала руку своей соседке по парте и первая выплыла в коридор.
Кто-то крепко схватил Анну за запястье. Илалия, ее единственная подруга.
– Ты что, с ума сошла? – прошептала та, силой вытаскивая Анну вслед за остальными из класса. – Тебе трудно, что ли?
– Да, трудно! Мне некогда. И… и вообще.
– Вообще я бы на твоем месте хорошенько подумала, – продолжала шептать Илалия, пока девочки по парам выстраивались в коридоре. – Ты разве не понимаешь, кто такая Вышезванская?
– Понимаю, – пожала плечами Анна. – Просто… мне действительно некогда!
– Родные не разрешают?
– Я не могу тебе этого сказать! – В том, что никто не должен знать о ее тайне, девочка не сомневалась.
– Зря! Вот если бы она меня о чем-нибудь попросила, я бы…
– Ну так иди и спрашивай у нее эту тетрадку! А меня оставь в покое!
Илалия обиделась. Нет, руку она не вырвала и строй не нарушила, но шагала по вестибюлю в молчании, избегая смотреть в сторону Анны.
До конца учебного дня новость о том, что случилось в среднем классе, успела облететь всю гимназию. Когда классная дама после пятого урока отвела девочек в буфетную, на Анну таращились все. Илалия, которая все еще дулась, тихо пихнула ее локтем, показывая на белокурую бледную девушку, которая с безучастным видом сидела с краю стола старшеклассниц:
– Вон она. Аглая Солонцовская. Это ее стихи ты отказалась переписывать!
Словно услышав этот голос, старшеклассница повернула голову. Некрасивое вытянутое лицо ее слегка оживилось. Она медленно встала и плавной походкой жирафа направилась к столикам, занятым младшими школьницами. Остановилась как раз напротив Анны.
– Это ты отказалась переписывать мои стихи? – тихо поинтересовалась она.
Все, кто слышал этот голос, затаили дыхание.
– Да, – кивнула Анна. Отпираться было бессмысленно. Она с волнением ждала, что будет дальше.
– Они тебе не понравились?
– Я их даже не читала.
– Тогда почему? – У поэтессы задрожал голос.
– Просто мне этого не хотелось. Я же не служанка, чтобы выполнять приказы.
Рядом ахнула одна из девочек. Аглая Солонцовская выпрямилась во весь свой немаленький рост.
– Понятно, – произнесла она со странной интонацией и ушла-уплыла на свое место.
Сидевшая рядом Илалия перевела дух.
– Ты ненормальная, – прошептала она.
Анна спокойно ела булку с маслом, запивая ее молоком, и думала о других булочках – начиненных травами, – которые ждали ее в маленьком домике лесной ведьмы.
И это было только начало. В считаные дни Валерия Вышезванская как-то ухитрилась настроить против Анны почти весь класс. С новенькой перестали здороваться, ограничиваясь только кивком головы. К ней никто не обращался с просьбами – даже такими невинными, как передать кому-то карандаш или подвинуться за общим столом в обед. И ей самой часто отказывали в просьбах – то нужная вещь, ластик или промокашка, занята, то времени нет. Иногда за весь день с Анной никто не обменивался и парой слов. Лишь Илалия как-то выбивалась из общего строя – и то потому, что они сидели за одной партой, а тут хочешь или не хочешь, а порой надо общаться. Но даже во время моциона на большой перемене Илалия стеснялась подать Анне руку.
Дальше – больше. Несколько раз ей в сумку подкидывали листки бумаги с оскорбительными стишками-дразнилками. Анна выкидывала их, не сомневаясь, что сочиняла их Аглая Солонцовская по просьбе Валерии. Однажды у нее перед началом контрольной работы утащили все перья и карандаши. И, поскольку никто не соглашался поделиться своими письменными принадлежностями, Анна не смогла написать контрольную и весь урок просидела просто так, о чем дежурная девочка, разумеется, записала нарушение в журнал.
Анна терпела, стараясь не обращать внимания на одноклассниц. Но с каждым днем ей все больше хотелось отомстить им.
Служба завершилась. Прихожане один за другим потянулись к выходу из собора. Задерживались немногие – кто напоследок осенял себя крестным знамением, глядя на иконы и кланяясь им, кто продолжал, прижав руки к груди, шептать о чем-то глубоко личном, даже не заметив прощальных слов священника. Кто как раз спешил к святому отцу, дабы изложить личную просьбу или испросить совета. Кто-то остановился в дверях, дожидаясь знакомых или родственников. Были и такие, кто, не дожидаясь, пока покинут святые стены, уже завели деловые разговоры и шествовали к выходу не спеша, чинно, как на бульваре в воскресный день.
Юлиан остался в своем углу. Если очень хотел, он мог не привлекать к себе внимания. Когда твоя работа связана с раскрытием необычных тайн, подобное умение иной раз может и жизнь спасти. Сейчас опасности не было, но ему очень нужно было остаться в храме после закрытия.
