И что, может быть, самое любопытное, тот христианский календарь – копия алтайского, с одной лишь разницей, что тюрки вели летосчисление не от первых христиан, а со дня сотворения мира. Их календарем поныне пользуется Русская церковь, с ее «запоздалыми» праздниками, вызывающими недоумение европейцев. Сходство полное – двенадцать месяцев, деление на недели (по циклам луны), двенадцатилетние циклы с обозначением животных и растений года. Особое почитание тридцатитрехлетнего периода, когда, согласно алтайскому преданию, время как бы начинается вновь: звезды Солнечной системы завершают цикл движения вокруг Солнца, и Вселенная возвращается к исходному положению.
В данном случае материальные свидетельства выглядят убедительнее слов: речь идет о кайраках, найденных археологами на территории современных Киргизии, Казахстана, Алтая. Кайраки – это плоские «гальки» с равноконечными крестами и традиционными для тюрков эпитафиями. Надписи на кайраках содержат даты по тюркскому календарному животному циклу, имена усопших и их родителей.
Среди эпитафий есть тексты, обращенные к армянам и сирийцам. Это свидетельствует о присутствии здесь армянского и сирийского духовенства, или «несториан». Еще в позднем Средневековье, до прихода русских колонизаторов, Алтай оставался духовным центром, куда стремились в поисках мудрости проповедники многих народов Востока и Запада.
По преданию, смерть на Алтае «легкая», потому что Алтай оставался в сознании верующих Эдемом, или Раем земным.
Юлианский календарь, принятый в Римской империи, то есть до тюрков, отличался совсем другой структурой: там десять месяцев и четырехлетние циклы, по которым проводились Олимпийские игры. Это был принципиально иной способ отсчета времени.
Христиане выбрали лучший, то есть тюркский. Но в новый календарь они перенесли названия старых «римских» месяцев… что вызывает улыбку. Двенадцатый, то есть последний месяц года, назвали декабрем – «десятым» (deсember от deсem, на латыни «десять»). Ноябрь от novem – «девятым», октябрь от octo – «восьмым», сентябрь от septem – «седьмым».
Странный счет, не правда ли? Когда одиннадцатый называют девятым.
А ведь так и стало в христианстве, где новое восседало рядом со старым. Нарушения смысла порой заметны, но над ними никогда не задумывались. Они, возможно, были допущены по незнанию. Что лишь доказывает – Историю можно исказить, но ее нельзя переделать. Прошлое всегда проявляется там, где его совсем не ждут.
…В 448 году греческие тюрки задумали покушение на Аттилу, отправив убийцу с посольством знатного вельможи Максимина. То был откровенный вызов. Но Аттила узнал о готовящемся покушении и встретил посольство без малейших знаков внимания: «Пусть с вами будет то, что мне желаете», – сказал он вместо приветствия, не слезая с коня. И… тем же днем простил отравителя.
Кошелек с золотом для убийцы, признание преступника были налицо. Но Аттила с презрением отнесся к отравителю. «Он направил свое негодование на более знатного виновного», – пишет Гиббон. Его послы явились к византийскому императору с вопросом, узнает ли он сей предмет, и предъявили роковой кошелек. Послы передали и слова Аттилы: «Феодосий – сын знатного и почтенного отца, Аттила – также знатного происхождения. Но Феодосий унизил достоинство своих предков и, согласившись на уплату дани, низвел себя до положения вассала. Поэтому он должен уважать человека, поставленного выше его, а не составлять, как какой-нибудь презренный раб, заговоры против жизни своего повелителя».
И все. В этом весь тюрк. Его оскорбительные слова убили бы любого хана, но для европейца они были лишь сотрясением воздуха. Другая культура! Другое значение слов…
Подробнее об Аттиле см.: Аджи М. Европа, тюрки, Великая степь.
Что это, бравада или знак Судьбы? По тюркским меркам он поступил правильно… И таких примеров тысячи, когда дети Алтая становились мишенями и легкой добычей «новых» европейцев. Те знали слабые и сильные стороны сородичей, знали о традиции прощать. Отсюда – из норм поведения! – следовал убийственный вывод: Аттила и его народ должны были погибнуть или переродиться, новая культура была не для них. Они ей чужие. Исповедовали другую мораль, другие правила жизни – уязвимые: не лгали, не прятались, не стреляли в спину.
Христианство сплачивало людей разных культур и разных характеров, тюркские же родовые традиции, наоборот, разъединяли, запрещали принимать чужаков в свое общество, что вело к конфронтации. Новая Европа дышала им в затылок, а они, начавшие Великое переселение народов, сами отдали лидерство, когда позволили грекам потеснить Единобожие, когда отпустили своих людей в чужие страны и брали за них деньги, как за рабов.
Аттила и его предшественники были сильными лишь на поле боя. В жизни они были другими.
Да, они могли постоять за себя, могли ответить на оскорбление, но изменить ситуацию они не могли, даже побеждая всех подряд. Тюрки с их великодушием были обречены – их честность и порядочность ценились только у них самих… Феодосий II, тюрк по крови, конечно, не пережил «самое позорное происшествие в своей жизни», он вскоре упал с коня и умер. Однако войну Запада против Востока начал именно он, Феодосий.
Войну на уничтожение!
Сбор объединенной армии Европы на Каталаунских полях против Аттилы был закономерен, он следствие той политики. Варвары сами, своим поведением навлекали беду. Слишком миролюбивые и прямолинейные. Их благородство – их слабость!
А византийцы, надо заметить, умели нагнетать обстановку. Они чувствовали себя хозяевами Запада, победа на Халкидонском церковном соборе вскружила им голову. Ибо «чей Бог, того власть»… Европейская ржавчина с тех пор разъедала вольное тюркское общество изнутри: рождала предательства. Аттилу отравили, за его смертью последовали междоусобицы… Но не это было самым страшным. «Белая вера» тюрков потеряла лидерство, христианство объявило варваров изгоями Европы. Вот что стало началом их конца. Когда свои пошли против своих.
С середины V века Византия не платила дань и не смотрела на Дешт-и-Кипчак как на старшего, там бурлила «творческая» мысль: придумывали святых, усиливали позиции своей религии. То был византийский вклад. Языческого бога виноделия Диониса сделали христианским святым Дионисием. Деметрия – святым Димитрием, богиню искусств Минерву-Палладу – святой Палладией, языческого бога солнца Гелиоса – святым Ильей и так далее. Идолам придумывали житие.
Каждая новация уводила от Единобожия и превращала христианство в «веру второго разряда для простонародья». Соединив материю с духом, греки получили свой дуализм, что-то среднее между язычеством и религией, и пошли дальше.
Идея церковного лидерства заставила прибирать к рукам и тюркские традиции. Например, в 457 году императора Льва I на трон короновал патриарх, что было новым для Запада и традиционным для Востока. Венчание на царство и миропомазание варвары называли «апишик». Это целый ритуал, он вошел вместе с Великим переселением народов в культуру Северной Индии, потом в европейскую культуру.
