– Ну, с глаз долой – из сердца вон, – пробормотала я, размышляя, не последовать ли мне этой старинной премудрости. Может быть, окажись я вдали от Заярского, я смогла бы избавиться от чувства, которое теснило мне сердце, но, первое дело, податься мне было совершенно некуда, а во‑вторых, сама мысль о том, что я не смогу всякий день видеть Ивана Сергеевича и встречать приветливый взгляд его синих глаз, вызывала у меня горькие слезы, которые едва удавалось сдерживать.
– Ох, не знаю, – хихикнула Любаша. – Госпожа Данилова умерла года три назад… Вера Сергеевна тоже одна осталась. Знаете, барышня, как говорят: «Вдовец да вдовица, отчего б вам не слюбиться?»
– Ох, Любаша, придержи язычок, – посоветовала я. – Узнает барыня, что ты ее просватала… уж, наверное, слышать это будет ей не слишком приятно!
Конечно, я лукавила, попрекая Любашу: мне было очень любопытно все это слышать! Однако не вполне пристойно сплетничать о господах с прислугой, вот я и делала хорошую мину при плохой игре.
– Ничего не могу с собой поделать, – хихикнула Любаша. – Мне и бабка моя говорит, чтоб я язык почаще прикусывала, а он все болтается да болтается! Что же до Веры Сергеевны, она хоть сейчас пошла бы за Данилова!
– Да ты откуда знаешь? – удивилась я.
– А как вы думаете, барышня, куда она всякий день отправляется скакать на своей Вороне?
Любаша, как и большинство прислуги, английского наименования Кроу не признавала. Конюха да конюших мальчишек, по слухам, Вера Сергеевна приказала даже пару раз высечь, чтобы они перестали ее черную красавицу грубо называть Вороною!
– Коли не хочешь барыню разгневать, называй лошадку лучше Кроу, – посоветовала я. – Ну и куда же Вера Сергеевна отправляется?
– Да в Даниловские леса! – весело сообщила болтунья Любаша. – Не раз ее там видели. Небось чает воротить былое!
– То есть у них там свидания с господином Даниловым?
– Нет, его рядом с ней не замечали, – с откровенным огорчением сказала Любаша. – Он в одиночку разъезжает с ружьецом: видать, хочет в своей родне того найти, кто жену его сгубил!
Я так и вытаращила глаза!
– Вы, барышня, слышали небось, что у нас тут многих богатых путников находили загрызенными? – таинственным шепотом спросила Любаша. – Так же и госпожа Данилова была убита однажды, когда из гостей возвращалась. Муж ее больной лежал, вот она и поехала на крестины одна. Ну и… на возвратном пути нашли ее мертвую. Карету, лошадей угнали, а ее, бедняжку, лежать при дороге бросили – с перегрызенным горлышком! Царство небесное, добрая и красивая была барыня!
Любаша перекрестилась, я тоже, но совершенно безотчетно, так была изумлена.
– Неужто господин Данилов знает преступников? Неужто злодеи эти – родственники его?! – воскликнула я, но Любаша испуганно схватила меня за руку и уставилась на дверь:
– Тише, барышня! Что ж вы так кричите-то?! А вдруг кто-то услышит?! И вам, и мне худо придется.
Она выпустила меня, на цыпочках прокралась к двери и резко распахнула ее. К счастью, нас никто не подслушивал.
Любаша обернулась ко мне, и на ее лице я прочла, что бойкой девушке и хочется этот разговор продолжить, и страшно.
Эти же чувства обуревали и меня. Мы с Любашей заговорщически переглянулись, а потом она порскнула ко мне, припала к моему уху и горячо прошептала:
– Говорят, богатство Даниловых оттого пошло, что прадед его оборотнем был! Днем – человек человеком, а лишь стемнеет, через себя перекидывался, волком оборачивался, по дорогам бегал да путников загрызал. Только были у него не волчьи лапы, а коровьи копыта да руки человечьи! А поутру, вернувшись в свой обычный облик, он забирал добро убиенных, а после продавал его в других губерниях. На том и разбогател. Говорят еще, барин тот был большой распутник и многих девок деревенских обрюхатил. А оборотничество, известное дело, от прадедов к правнукам переходит! Вполне может статься, что семя оборотня и проросло теперь в каком-нибудь разбойнике! Собрал он вокруг себя шайку – вот они и наводят страх в наших местах. Сам он убивает, а пособники его в свои захороны добро прячут!
Любаша отстранилась, таинственно блестя глазами, а я потерла ухо, в котором после ее громкого шепота звенело, и подумала: а что, если это злое оборотническое семя проросло в самом Григории Васильевиче Данилове?!
* * *
– Вот говорила тетя, вот предупреждала, что от тебя беды не оберешься! – кричала Жанна.
– Какая тетя? – тихо спросила Лидия, но Жанна словно не слышала, а продолжала причитать:
– Ограбили! Ограбили! Вот не ожидала от тебя! С виду такая порядочная, интеллигентная, а воров навела! Мне в шесть утра соседка позвонила – она из Москвы вернулась, с вокзала приехала, видит, а моя дверь нараспашку. Она заглянула – все переломано, все вверх дном!
– Жанна, ты с ума сошла! – громким шепотом зашипела Лидия, не забывая, что за стенкой спят родители. – Мы ночью были в квартире с отцом, там все осталось в совершенном порядке! Вызывай полицию, если мне не веришь!
– Я уже вызвала! – надсаживалась Жанна. – Приезжай! Они велели тебе позвонить! Ты должна приехать, а то они за тобой приедут!
И отключилась.
– Чем дальше в лес, тем толще партизаны, – дрожащими губами пробормотала Лидия любимое выражение своего редактора и проскользнула в ванную. Она очень боялась, что разбудит отца и тот поедет с ней.
Нет, хватит его терзать. Как раз вчера вечером думала, что надо отца беречь, а ничего себе, как бережет! Он не так уж здоров, как хочет казаться. Недаром ее мучают эти жуткие видения!
Бросившись под душ, собрав в узелок еще мокрые волосы, Лидия оделась, оставила на кухне записку:
«Я кое-что забыла в той квартире, потом сразу поеду на работу, к Грушину пойду сама! Одна! Потом позвоню. Не волнуйтесь, всех целую!»
Потом прокралась к двери, чуть не споткнувшись об отцовские тапочки, стоявшие в прихожей на самом ходу. Отец постоянно забывал их надеть и ходил по квартире в носках. Мама сердилась: боялась, что простудится.
Обернулась, прислушалась, но в квартире было тихо, родители еще спали. Наконец Лидия выскользнула за дверь и побежала к остановке.
Трясясь в маршрутке, она почти убедила себя, что Жанна просто что-то перепутала. Ну какая ерунда! Кто мог ограбить эту несчастную квартиру?
Подбегая к дому, Лидия увидела серый «Вольво», стоявший у въезда во двор. Но у этого автомобиля номера были на месте. Лидия машинально взглянула на них. 592 и что-то там еще, да это не суть важно. Главное, что не «Перегон». Она вспомнила, как вчера переполошился отец, и тихонько засмеялась.
Лидия взбежала по лестнице – и нос к носу столкнулась с Табуновым, стоявшим на площадке.
И даже отпрянула:
– Что вы здесь делаете?
Капитан был хмур, бледен, явно не выспался. Сегодня, при свете, он выглядел куда моложе и не таким лютым, как ночью. Наверное, от усталости. Укатали, так сказать, сивку…
