— Вариантов два. Первый: изолировать Савицкого и не трогать группу. По моим расчётам, это ничего не даст. Дмитриев всё равно продолжит поиски, и каков будет их результат, предсказать невозможно. Вариант второй — дать возможность Савицкому встретиться с Дмитриевым, чтобы они вместе занялись поиском дневника. Если не найдут останки «Профессора», то ни Савицкий, ни Дмитриев для нас в дальнейшем никакой опасности не представят. Если же дневник будет найден… Будем исходить из ситуации. Я сторонник второго плана развития событий. В этом случае над нами перестанет висеть дамоклов меч в виде записей «Профессора».
— А вы уверены, что дневник сохранился?
— Мы ничего не теряем. Если рукопись пропала, истлела, нам и волноваться не о чем. А если цела, в таком случае лучше, чтобы она оказалась у нас.
— Мы трижды организовывали поиски тела «Профессора» и трижды потерпели фиаско. Неужели думаете, Дмитриев сможет его найти?
— Кто знает… В этом несовершенном мире всё происходит, на удивление, спонтанно и непредсказуемо.
* * *
Сашка откинулся на мягкую спинку дивана, вытянув и скрестив уставшие за день ноги. Прикрыл глаза. Из кухни доносился аромат жареных котлет: Алла Николаевна готовила ужин. Рыбаков обожал котлеты.
— Александр… — Санька поморщился: «Урманский. Чтоб его…»
— …Анатольевич, — еле скрыв недовольство, напомнил майор. — Ещё что-то нашли? На этот раз стоящее?
Профессор битых часа два изучал дневники академика и вот уже как с полчаса выдавал всё новые и новые версии возможных вариантов и комбинаций, которые могли бы заинтересовать следствие. И вот опять…
— Не знаю, — глуховатый голос профессора заставил Рыбакова подняться с насиженного места, — просто показалось странным одно обстоятельство.
Александр Васильевич поправил очки, что привело Рыбакова в новое чувство раздражения. Целый вечер сидеть, уткнувшись в две тетрадки, и найти только «одно странное обстоятельство»? Да там этих странных обстоятельств…
Майор нехотя подошёл к профессору:
— Где?
— Вот читайте. Отсюда, — палец Урманского ткнул в страницу. — Почти в конце страницы. После слов: «Ключ Джуркан».
Взгляд следователя опустился на нужную строку: «Ключ Джуркан»… Уж очень знакомое название… Рыбаков резко вскинул голову, но профессор его тут же осадил:
— Читайте! Читайте!
Майор едва не выругался, но всё-таки продолжил:
«…Иван Сазонов рассказал, где находятся бруски из розоватого гранита.
[6]
Прощаемся с последними жителями Сиваглей и двигаемся в указанном направлении. Местонахождение было указано точно. В воде увидели частично уходящие под берег, сильно замытые, тщательно обработанные бруски розоватого камня, похожего на гранит. Впечатление такое, будто здесь затонуло судно, перевозившее их. Почему такой ценный груз был брошен, непонятно… С чем-то подобным мы уже сталкивались на правом берегу Зеи, против устья Селемджи. Там мы тоже видели прямоугольные, треугольные, трапециевидные каменные блоки. Куда их готовили? Быть может, для облицовки строящихся крепостей или для храмовых колонн?.. Их там, уже вросших в землю, столько, что можно построить дом или облицевать валы солидной крепости.
От затонувших брусков гранита взгляд невольно переключается на близлежащую местность. Не здесь ли находилась каменоломня, из которой сюда доставили блоки… Идём смотреть склон сопки и метрах в 70 от устья, в скальных осыпях, находим прекрасный нуклеус леваллуазского типа. Такие нуклеусы и использованная техника обработки камня характерны для неандертальцев! А это от 35 до 80 тысяч лет назад! Возможно ли такое?..»
— Стоп! — Урманский так звонко выкрикнул это слово, что Рыбаков вздрогнул. — Достаточно!
— И что должно было меня заинтересовать?
— Гранитные блоки! Вот что! — Александр Васильевич с торжествующим видом посмотрел на следователя.
Майор ещё раз заглянул в тетрадь.
— Что-то я не пойму, товарищ учёный. Вы что, серьёзно думаете, дело в каких-то камнях?
— Не в камнях, а в блоках!
— Бред! — Рыбаков кинул тетрадь на стол, снова откинулся на мягкую спинку дивана. — Я с разными преступлениями встречался на своём веку. В том числе связанными и со строительством. Но в любом деле преступление совершалось не из-за кирпича или цемента, а, как вы правильно отметили, — из-за выгоды от их продажи. А здесь какая выгода? В чём? Хотя нет, — Сашка увидел недовольное выражение лица профессора, а потому решил сострить: — Точно! Колодников и Дмитриев решили заняться подпольным строительным бизнесом. А на лето студентов под видом стройотряда отправлять на работы.
— Не ёрничайте. Лучше послушайте этот фрагмент. — Урманский склонился над тетрадью, перелистал её, нашёл нужное место — «…когда обследовали устье небольшого ключа на окраине с. Граматухи, Анатолий нашел второй леваллуазский нуклеус. Это всего километров 65–70 от ключа Джуркан и места находки нашего нуклеуса». — Александр Васильевич замолк, нервно, несколькими резкими движениями правой руки провёл по лысеющему затылку, явный знак волнения, после чего поднял взгляд на следователя. — Шестьдесят километров от ключа — это практически то самое место, где расположился лагерь Дмитриева. Михаил Юрьевич показывал… Дмитриев специально разбил лагерь между Джурканом и изысканиями Колодникова. Чтобы исследовать обе местности. И, если моя теория верна, то и на Норе, и на Гилюе должны находиться залежи точно таких же или подобных им гранитных блоков.
— Вы что, действительно уверены что это из-за гранита весь сыр-бор? — удивлению Рыбакова не имелось границ.
— Не из-за самого камня. А из-за того, что скрывает этот гранит. И не простой гранит. А тщательно обработанный. В большом, я бы сказал, промышленном, количестве. И, самое главное, неиспользованный! Гранит, который неимоверными усилиями извлекли из горных пород, обработали и… бросили. Бросили в нескольких местах, на удалении друг от друга на десятки километров!
Улыбка сползла с лица майора.
— То есть…
— Именно! — Профессор, находясь в стадии крайнего возбуждения, принялся потирать ладони рук. — Колодников нашёл не артефакт. Он нашёл обработанные гранитные блоки. Которые пролежали в тайге не одну сотню, а может быть, и тысячу лет. — Урманский снова заглянул в тетрадь. — Как мы и предполагали, академик нашёл нечто такое, что не мог вывезти и не мог исследовать на месте. Потому что…
— Потому что его отозвали, — закончил мысль профессора Сашка. От улыбки на лице следователя не осталось и следа. Широкая мужская ладонь правой руки Рыбакова, лежащей на подлокотнике дивана, то сжималась в кулак, то разжималась, оставляя на коже следы от ногтей. — Но зачем? Почему?
