— В наших условиях восстановить стёртое не получится.
— Ах ты… — Кузьменко с силой пнул Санатова сапогом в грудь. — И этот молчит, сучонок!
— Смотри не перестарайся. Если с ним что-то случится, Дед голову оторвёт.
— Брось!.. Мужик он здоровый. Ни хрена с ним не станется. Молчит, сука!
— Находи другие способы.
— Что мне с ним, лясы точить?
— Ты поточишь, — с усмешкой отозвался второй контрактник. — Дебил безмозглый.
— Это кто дебил?! — вспылил Леший и тут же осёкся.
Рука напарника моментально взлетела к его горлу, схватила ворот куртки.
— На кого голос поднимаешь, сявка? В глаза смотри!.. То-то! Тля ходячая… А теперь слушай внимательно! Мы просканируем местность, через двадцать минут вернёмся. И не дай бог, если ты тут напортачишь! — кивок головой в сторону пленных. — Ими потом сам займусь.
Наёмник тихо свистнул:
— Гризли, ходу! — и скрылся в темноте.
— Да пошёл ты… — Леший зло сплюнул ещё раз, промахнулся мимо Санатова, от чего с ненавистью пнул невольного свидетеля его унижения вторично сапогом в живот.
Серёга инстинктивно сжался от боли в позу эмбриона и застонал.
* * *
— Что было в тетради? — СЧХ почувствовал сухость во рту. Но тянуться до бутылки с водой не стал.
— Предположительно, информация о том, что смог понять профессор про объект. Точнее, его диалог с объектом.
— То есть конкретно вы не знаете?
— Нет. Профессор ходил к объекту вместе с Дмитриевым. И вернулся с тем, что от того осталось. — Матвей Харитонович на секунду замолчал, после чего, собравшись с духом, продолжил: — Я-то сам оставался в лагере.
— А профессор?
— А вот с тем любопытные вещи происходили. Профессор два с половиной часа общался с объектом. И вышел целым и невредимым. Но нам ничего не рассказывал. Только всё время сидел возле Дмитриева и что-то писал в тетрадь.
— С ним кто-то общался из ваших?
— Хочешь узнать, кто входил в состав группы? — усмехнулся старик. — Не выйдет. Имён не дам. А то, что общались — так оно было. Но о чём — могу только догадываться. Нас Посвещённые к себе и близко не подпускают. А профессор стал одним из них. Скорее всего предприняли попытку подготовить его к будущему, перетянуть на нашу сторону.
— И что?
— Ничего. Он ушёл. На вторые сутки. Ночью. И так ушёл, будто знал, где находятся наши посты. Испарился. В полной темноте! В незнакомой местности! Мы его четверо суток искали. Безрезультатно.
— А к нему не применяли никаких форм воздействия?
— Абсолютно! С нашей стороны угрозы не было.
Щетинин снова бросил взгляд на часы: как медленно, вязко тянется время!
— Предположим, верю. Но есть ещё один вопрос, который мне все мозги просверлил. Зачем позволили Дмитриеву связаться по рации с геологоразведывательным управлением? Ведь вы же себя подставили.
— В первый же день, когда блокировали экспедицию, мы предложили Дмитриеву вернуться домой. Естественно, с сообщением, будто они ничего не смогли найти. Батя наотрез отказался. Он побывал возле кургана. Объект уже манил его, притягивал к себе. Он и проводника специально отправил с глаз долой, чтобы не мешал. Целый день уговаривали. Заставили радиста, морячка, выйти на связь. Рассчитывали на то, что, получив сигнал тревоги, экспедицию тут же свернут, прикажут вернуться. А невыполнение приказа, сам знаешь, чем грозило в те времена. Даже фразу о дне рождения специально заставили прочитать. Нас устраивал любой вариант свёртывания. Вплоть до прибытия милиции. Вывернулись бы.
— Ещё бы! — хмыкнул подполковник, припомнив Гаджу.
Старик поддержал:
— Правильно. Кстати, именно Костя предложил разыграть этот радиоспектакль. Только в управлении не обратили внимания. Гаджа сутки ждал реакции. А там никто даже пальцем не пошевелил.
СЧХ задумчиво покачал головой.
— Ты сказал: с нашей стороны угрозы не было. Иначе говоря, угроза для экспедиции имела место с другой стороны? С какой?
Получить ответ подполковник не успел. Мобильный телефон завибрировал в кармане. Сергей достал его, надавил на кнопку приёма.
— Племянник, — раздался в трубке знакомый, звонкий голос дядьки, Вилена Ивановича, — у нас проблемы. Приказа об отзыве спецов не поступит. Кто-то сверху дал указание начальнику штаба «Гюрзы» промолчать.
— Кто? — с трудом произнёс Щетинин.
— Не знаю. Пока не знаю. Но, как сам понимаешь, человек серьёзный. С самой верхушки вертикали. Так что держись. Когда смогу детально прозондировать ситуацию — сообщу.
СЧХ отключил телефон, задумчиво провёл его гладкой, полированной поверхностью по щеке.
— Проблемы? — поинтересовался старик. Подполковник заметил, как он с силой сцепил пальцы рук. — Проблемы — это плохо! — Старик приподнялся со стула. — Что ж, начальник, раз проблемы — поехали. В Зею.
— Зачем?
— Для начала твоих друзей вывести из игры. А дальше — как карта ляжет.
— Не торопись. — СЧХ встал напротив старика. — Мы с места не тронемся, пока не прояснишь, что происходит? Кто в Москве курирует ваши действия? Почему, если ваш руководитель имеет огромное влияние даже на Министерство обороны, ты сейчас, в момент, когда мне ласты клеят, принимаешь мою сторону? Где логика? Или вы свою игру ведёте? А… — Щетинин облизнул вмиг пересохшие от волнения губы.
— Я всего не знаю…
— А мне всё и не нужно. От всего голова будет пухнуть. Скажи только то, что необходимо знать. И то, что заставит меня поверить.
— Что ж… — Матвей Харитонович вытер губы тыльной стороной ладони. — Имеешь право… Ситуация такова. За этим дневником, будь он неладен, гоняемся не мы. Нам-то как раз выгодно, чтобы эта тетрадка никогда на свет божий больше не появилась. Сорок лет о ней никто не вспоминал и ещё столько же не вспомнили. Если бы… — Кадык на тонкой шее старика дёрнулся. — Два года назад пропал наш человек. Подключили милицию. Через неделю нашли тело. Следствие пришло к выводу: убийство с целью ограбления. Но мы параллельно провели своё расследование. И некоторые моменты нас смутили. К примеру, из квартиры вынесли не всё ценное. Взяли только то, что бросилось в глаза. И при этом нашего человека, перед тем как убить, пытали. Встаёт вопрос: зачем, если даже золота не взяли? Вот тогда-то заподозрили, что у нас имеется утечка информации.
— Убитый занимал высокий пост?
— Нет. Но его сфера деятельности была связана с архивами по объектам.
— И вы решили устроить проверку всей структуры. Я прав?
— Почти. Но об этом вам лучше поговорить не со мной. И не здесь.
— А где?
