– Заткнись, Финн. – Она опять стукнула по кнопке «пуск», нацарапала в блокноте короткое послание от Саймона о проблемах, которые могли возникнуть во время завтрашнего шоу, и следующее, от Фрэн, что завтрашние проблемы уже решены. Подождала, пока перемоталась чистая лента – кто-то долго молчал и в конце концов повесил трубку; потом заскрипела зубами – три звонка от репортеров, которые как-то ухитрились раздобыть ее номер телефона, не внесенный в телефонную книгу.
– Ты в порядке? – Финн подошел сзади и потер ее плечи, чтобы снять напряжение.
– Да. – Она позволила себе на мгновение прислониться к нему спиной. – Все нормально. Мне надо решить, то ли отказаться от комментариев, то ли сделать заявление. Кажется, я еще не готова об этом думать.
– Тогда не думай.
– Засунуть голову в песок, как страус? Это не поможет. – Она выпрямилась и шагнула в сторону. – Я хочу принять правильное решение. Ненавижу делать ошибки.
– Тогда у тебя есть два варианта на выбор. Или послушайся своих чувств, или своего инстинкта репортера.
Нахмурив лоб, Дина обдумала его слова.
– Или надо объединить оба этих варианта, – тихо произнесла она. – Вот что уже приходило мне в голову: надо сделать шоу об изнасилованиях во время свиданий. Я это откладывала, потому что думала, что такая тема слишком близка к моей личной жизни. Но, может быть, близка как раз настолько, насколько надо?
– Зачем тебе проходить через это испытание, Дина?
– Затем, что я действительно прошла через него. Потому что люди типа Джеми всегда остаются безнаказанными. И еще потому… – Она глубоко вздохнула, чтобы от волнения не перехватило горло. – Мне стыдно, что тогда я ничего не сделала. Я устала от этого стыда. Теперь у меня есть шанс наверстать упущенное.
– Тебе будет слишком больно…
– Не настолько, как было когда-то. – Она бросилась к нему. – Теперь – нет.
Финн крепко обнял ее. Черт побери, ему надо ее защитить. Но и ей надо настоять на своем. Единственное, что он мог сейчас сделать, – найти Джеми Томаса и поболтать с ним… мило, по-дружески, без спешки.
– Если ты решишь сделать такое шоу, обязательно скажи мне. Я хочу прийти, если смогу.
– Хорошо. – Повернув голову, Дина быстро поцеловала его и вырвалась из его рук. – Давай откроем бутылку вина. И забудем обо всем хотя бы на время.
Ей это было необходимо. Он видел, как напряжение, крадучись, словно вор, возвращалось в ее глаза.
– Если только ты разрешишь мне остаться. Но в этот раз я не усну на диване.
– Я не дам тебе такой возможности, – пообещала Дина и ушла на кухню.
Против обыкновения, он направился вначале к телевизору, включив его точно в тот момент, когда начались вечерние новости. Повернувшись к дивану, Финн решил снять ботинки и лечь, задрав ноги повыше. И тут заметил конверт, лежавший на коврике перед самой дверью.
– У нас есть чипсы. – Дина внесла в комнату поднос и поставила его на сервировочный столик. – По дороге у меня разгорелся аппетит. – Ее улыбка напряженно застыла, когда она увидела конверт в его руке. – Откуда у тебя это?
– Он лежал под дверью. – Финн протянул было ей конверт, но остановился, заметив, что Дина побледнела. – В чем дело?
– Нет, ничего. – Разозлившись на себя, она стряхнула неясный, нелепый страх. – Это глупо, вот и все. – Пытаясь убедить обоих, что ее это совершенно не беспокоит, Дина взяла конверт и распечатала его.
Дина, что бы они ни говорили,
это не изменит моих чувств.
Я знаю – это все ложь.
Я всегда буду тебе верить.
Я всегда буду любить тебя.
– Застенчивый поклонник, – сказала она, пожимая плечами. Но это движение получилось похожим больше на оборонительный толчок. – Которому обязательно надо поучаствовать в моей жизни.
Финн взял у нее листок и изучающе посмотрел на него.
– Можно сказать, что это ответ на статью.
– Похоже на то. – Но безымянное признание в верности не обрадовало ее.
– Я так понимаю, что ты уже получала похожие послания.
– Если бы я их собирала, то у меня была бы целая коллекция. – Она взяла свой бокал вина. – Они приходят ко мне уже целый год.
– Год? – Он поднял на нее серьезный взгляд. – Точно такие?
– Сюда, в комнату новостей, в офис. – Она опять беспокойно повела плечами. – Всегда одинаковый конверт и примерно одинаковый текст.
– А ты сообщала об этом?
– Куда? В полицию? – Дина рассмеялась, и вся ее тревога испарилась вместе со смехом. – Зачем? И что мне им сказать? Офицер, я получаю анонимные любовные письма. Приведите собак.
– Целый год – это не просто безвредные письма. Это навязчивая идея. А навязчивая идея – это уже болезнь.
– Не думаю, что дюжина колоритных записок за год – характеристика навязчивой идеи. Финн, это просто какой-то телезритель или кто-нибудь, кто работает в нашем здании. Ему нравится мое изображение, но он слишком робок, чтобы подойти и попросить автограф. – Тут ей в голову пришла мысль о звонках, этих безмолвных посланиях посреди ночи. И что он смог просунуть записку ей под дверь. – Это все немного странно, но не опасно.
– Мне это не нравится.
Дина взяла его за руку и повела за собой к дивану.
– Просто ты привык все преувеличивать. Типичный порок репортера. – Его губы опьяняли ее гораздо больше вина, поэтому Дина отставила бокал в сторону. – Конечно, если ты хочешь немного поревновать…
Ее глаза смеялись. Финн улыбнулся в ответ, решив не портить ей настроения. Но думал он о белом листке, лежавшем на сервировочном столике, и клятве верности, красной, как кровь.
– Ни одного заявления, – хихикнула себе под нос Анджела и вытянулась на животе на розовых шелковых простынях своей огромной кровати. Телевизор был включен, а на полу валялись разные газеты и журналы.
Это была красивая и внушительная комната, чем-то похожая на музей благодаря причудливой позолоченной старинной мебели и пышным женственным оборкам. Одна из горничных язвительно поделилась со своей подругой, что для полного сходства здесь не хватало только бархатной веревки поперек двери и платы за осмотр.
Рядом с кроватью стояло широкое кресло, на которое Анджела небрежно бросила один из своих многочисленных пеньюаров.
Когда-то, очень давно, она завидовала другим, потому что они обладали похожими красивыми вещами. Ей же – девочке, а потом молодой женщине – оставалось только смотреть на витрины магазинов и умирать от желания… Теперь она могла иметь все, что захочет.
И кого захочет.
Обнаженный, с блестящими изящными мускулами, Дэн Гарднер сидел верхом на ее ягодицах и втирал ароматное масло в ее плечи и спину.
