– Как устроилась? – спросил он.
Я стала рассказывать ему о квартире и о первых впечатлениях от Токио. Он молча слушал и периодически кивал головой.
Когда мы остановились возле какого-то здания со светящейся неоновыми огнями вывеской, я удивленно огляделась. Район мне был абсолютно незнаком, но в принципе мало отличался от шумной и многолюдной Гиндзы. Мы зашли внутрь и оказались в помещении, похожем на обычный бар. Но я заметила довольно большую сцену в его конце. Народу в зале было много, мне показалось, что все места заняты. Но к нам подошел администратор и провел за свободный столик почти у самой сцены.
– Будешь что-нибудь спиртное? – спросил господин Кобаяси.
– Пожалуй, светлое пиво, – ответила я, оглядываясь по сторонам.
Господин Кобаяси сделал заказ. Я заметила, что многие присутствующие здоровались с ним и улыбались автоматически и мне. Когда принесли пиво, свет в зале внезапно погас. Посетители шумно выразили свое одобрение.
– Сейчас начнется шоу, – прошептал мне на ухо господин Кобаяси.
Зазвучала тихая музыка, и луч прожектора осветил сцену. В круге света я увидела стоящую молодую девушку со стройной и довольно высокой для японки фигурой. Ее ноги, затянутые в узкие кожаные брюки, казались необычайно длинными из-за сапог на нереально высоких каблуках. Кожаный топ на шнуровке чуть приоткрывал упругую грудь. Темные волосы были забраны в высокий хвост, сильно накрашенное лицо выглядело кукольным. В руке у девушки я увидела что-то, показавшееся мне плеткой-семихвосткой. Но как выяснилось, это была связка черных веревок. Посетители бурно зааплодировали. Девушка подняла руку, и в зале воцарилась тишина, только медленная и тягучая музыка продолжала тихо звучать. Сверху упало что-то типа пары качелей из веревок, и одновременно на сцену вышли, опустив головы, два парня. Луч прожектора скользнул по ним, и я невольно зажмурилась от золотого блеска. Обнаженные тела парней были полностью покрыты золочением. Когда они по приказу девушки подняли головы, я увидела, что и их лица выглядят словно золотые маски. Даже короткие волосы были намазаны этим же составом.
Дальше действие разворачивалось довольно стремительно. Девушка четкими отработанными движениями связала «золотых мальчиков» по рукам и ногам замысловатыми узлами и подвесила их. Она медленно под музыку обходила их качающиеся тела, как будто танцевала вокруг неизвестных золотых будд, парящих в воздухе. И это очень отличалось от обычной картинки «госпожа и рабы». Зрелище было фантастическим, и я не сводила глаз со сцены. Когда наконец посмотрела на господина Кобаяси, то увидела, что он тоже полностью поглощен картиной. Его обычно невозмутимое лицо выглядело восхищенным. Глаза были широко распахнуты и впитывали зрелище, рот непроизвольно улыбался.
«Только бы он не вздумал обсыпать меня золотой пудрой и так же подвесить!» – почему-то подумала я и невольно улыбнулась.
Когда эта часть шоу закончилась, свет в зале потух. Когда он зажегся, на сцене уже никого не было. И «золотые мальчики», и их повелительница словно испарились. Господин Кобаяси молчал какое-то время, потом повернулся ко мне. Но его взгляд все еще был словно обращен внутрь и скользил мимо меня. Наконец выражение лица стало более осмысленным, и он сказал:
– В принципе, я хотел, чтобы ты посмотрела именно эту часть. Так что можем идти. Дальше все будет грубее и примитивнее.
– Но почему? – неожиданно для себя воспротивилась я. – Я хочу посмотреть продолжение. И еще пива.
– Хорошо, – с легким недоумением согласился он и подозвал официанта.
Когда началось второе отделение, я даже вначале и не заметила, потому что свет в зале не выключили. Господин Кобаяси тоже взял себе пиво и лениво попивал его, болтая со мной. На сцену вышел накачанный парень и вывел на ошейнике коротконогую полненькую девушку. В зале зааплодировали, и мы обратили внимание на сцену. Он расстелил на полу обычный прозрачный полиэтиленовый мешок, и девушка начала танцевать на этом мешке, медленно раздеваясь. Вот она скинула красный крохотный лифчик, и я решила, что она на этом остановится и останется «топлес». Но не тут-то было. Она сняла и трусики. Пока она раздевалась, ошейник, все так же закрепленный на ее шее, свободно болтался. Оставшись совершенно нагой, она остановилась и замерла, опустив голову. Парень легко постегал ее концом ошейника, потом потянул, и она упала на пол. Тут же выбежали еще двое парней и ловко подвесили ее прямо в этом прозрачном мешке. Она оказалась в полиэтиленовом коконе, который медленно вращался над сценой. Помощники убежали, а парень подошел к мешку и ловко проковырял пальцем дырку снизу, где были видны расплющенные ягодицы девушки. Он начал быстро двигать им, засовывая все глубже. Девушка висела неподвижно, словно куль. Парень улыбнулся и пригласил желающих. Тут же на сцену запрыгнул толстенький парень из зала и под одобрительные крики зрителей подошел к кокону. Он подлез под него и расширил отверстие. Потом начал засовывать в него язык. В зале зааплодировали и начали возбужденно и громко переговариваться. Следующим был довольно пожилой мужчина. Он разорвал мешок на уровне груди девушки и начал ласкать ее соски.
– Это иногда заканчивается половыми актами прямо на сцене, – неожиданно сказал господин Кобаяси. – Рабыне вставляют через отверстия в мешке все, кто пожелает.
– Да? – тут же испугалась я.
Наблюдать за подобным не очень хотелось. Я сразу встала. Вслед за мной поднялся и господин Кобаяси. Мы пробрались к выходу. Оказавшись на улице, я вздохнула с облегчением и рассмеялась.
– Я тебе сразу предлагал уйти, – заметил господин Кобаяси, останавливая такси.
Он подвез меня до дома. Но зайти я ему не предложила.
Из голубой тетради с розовыми цветами сакуры на обложке:
«Первый стриптиз в Японии был показан в 1947 году, и миру была явлена красота тела японской женщины. Конечно, деревянные гравюры укиё-э мастера Утамаро уже в эпоху Эдо демонстрировали обнаженную женскую грудь, у других художников мы видим не прикрытую одеждой часть женского бедра или голени, но до сей поры было немыслимо, чтобы женщина показывалась обнаженной перед публикой. К тому же, что скрывать, женщины на фотографиях с обнаженной натурой времен эпохи Мэйдзи отличались слишком длинным торсом и сравнительно короткими ногами, а это не соответствовало канонам красоты.
Но уже сразу после войны стали проходить довольно пикантные так называемые фотошоу. Естественно, люди были наслышаны про обнаженные натуры для картин художников, но живые раздетые женщины очень поразили японцев, ведь им еще не доводилось видеть подобное. В токийских районах Маруноути, Синдзюку и Асакуса на эти шоу – разом дешевые и изысканные – люди буквально прорывались с боем.
В мюзик-холле на третьем этаже театра «Нитигэки» выступали лучшие танцовщицы. Оркестр был на удивление хорош, а перед представлением стриптиза и после него разыгрывались на сцене веселые скетчи…
В ту пору выступала некая Gipsy Rose (Цыганка Роза) – свой сценический псевдоним она позаимствовала у знаменитой танцовщицы стриптиза. Было принято, чтобы появляющиеся на сцене стриптизерши источали одно обаяние и любезность, но она, единственная, никогда не улыбалась.
