Дочь барона де Гиларо осторожно покосилась на жующего Уинхилда. Неужели то, настоящее, дремало в ней все это время, и маркизу потребовалось совсем немного усилий, чтобы разбудить его?..
— Мм? — Уин заметил взгляд девушки и вопросительно поднял брови. — Все в порядке, любимая?
От этого слова настроение Эоны снова резко поменялось, слышать его оказалось приятно, даже очень. Губы сами разъехались в улыбке, а перед глазами замелькали картинки восхитительно-непристойного вечера и не менее волшебной ночи… Эни поспешно доела тост и спрятала запылавшее лицо за большой чашкой с чаем, с недоумением размышляя, когда это успела стать такой охочей до любовной игры. Потому как тело отозвалось совершенно однозначно, волной мягкой истомы и знакомым тягучим ощущением внизу живота.
— Д-да, — пискнула Эни, зардевшись еще сильнее.
Кажется, малиновыми стали даже уши и шея. А глаза так и норовили скоситься на обнаженный торс, и подушечки начало покалывать от желания снова прикоснуться к гладким мышцам…
— Что мы сегодня будем делать? — поспешно спросила она и наколола вилкой кусочек омлета с жареным беконом.
— О, здесь много красивых мест, Эни, и я собираюсь все их тебе показать. — Ладонь Уина, лежавшая на талии, начала неторопливо подниматься вверх, до груди, прикрытой фиолетовым шелком. Его голос стал ниже, в нем проскользнули чувственные нотки. — Не волнуйся, не заскучаешь, звездочка моя.
Эона не сомневалась. Ее не покидала уверенность, что Уин имел в виду нечто совершенно непристойное, и… ей эта мысль нравилась. Они дозавтракали, и в процессе Уинхилд то и дело отвлекался и отвлекал Эону прикосновениями, легкими ласками, поцелуями. Вроде не пробуждал специально страсть, нет, и даже халат не снимал — так, гладил поверх, иногда лишь шаловливые пальцы ныряли в вырез, нежно дотрагиваясь до собравшихся в горошины сосков. А Эни млела, ничуть не стесняясь, и по коже то и дело разбегались щекочущие мурашки, и она даже не заметила, как они уже позавтракали. Уин отстранился, напоследок коснувшись в ласковом поцелуе ее губ, и они встали. Маркиз взял поднос и понес к столу, а Эни вдруг увидела, как на мускулистом торсе проступают контуры татуировки — темно-красный дракон обвивал торс Уинхилда, положив большую морду на хвост, на пояснице. Кое-где на узоре виднелись вкрапления рубинов, поблескивавших в утреннем свете.
— Ой, — совершенно по-детски вырвалось у Эоны, она рассматривала дракона, признавая, что он действительно похож на Рассветного, зверя маркиза.
Уин же оглянулся через плечо, довольно усмехнулся и непринужденно поинтересовался, поставив поднос на стол:
— Нравится? Хочешь поближе посмотреть? — коварно предложил он, и усмешка стала шире, а в темно-розовой глубине его взгляда мелькнул огонек.
…Дни полетели незаметно, насыщенные впечатлениями и эмоциями. Вокруг действительно оказалось много удивительных мест. Чистое, прозрачное озерцо с чудесными гротами и усыпанными кристаллами самоцветов стенами. На его берегах росли кусты с темно-синими ягодами с приятным кисловато-сладким вкусом. Еще один водопад повыше тех, на речке, и с него так здорово с визгом скатываться на небольшом деревянном плотике! Особенно в объятиях Уина… Эона частенько просыпалась по утрам и обнаруживала рядом с собой на подушке то необычный фрукт, то цветок — маркиз вставал раньше, а леди де Гиларо любила поспать. Особенно учитывая их страстные ночи, заканчивавшиеся далеко за полночь.
Уин потихоньку учил Эни науке любви, и девушка его приятно удивляла смелостью и любознательностью в этой деликатной теме — смущение прошло у нее очень быстро. Несмотря на то что Эона происходила из побочного рода, страсти в ней оказалось под стать Уинхилду, чистому Рубину. В какой-то момент леди Аметист даже забыла, зачем вообще тут находится, она наслаждалась каждым днем, каждым часом, проведенным с маркизом де Модано. По вечерам они часто играли в «четырех драконов», увлекательную игру, требовавшую внимательности, сообразительности и умения логически мыслить. Эни в пансионе на проводившихся турнирах значилась в числе постоянных победителей, и, как выяснилось, Уин это знал. Первые несколько раз они играли на интерес, конечно, а вот потом… Хитрец маркиз предложил играть на желания, которые конечно же целомудрием не отличались. Оказалось, Уинхилд играет в «драконов» преотлично, и Эни удалось выиграть всего несколько раз. В остальное время выполнять прихоти лорда Рубина приходилось ей. Надо признать, Уин никогда не предлагал сделать того, чего девушке не хотелось на самом деле. Он удивительным образом чувствовал свою маленькую леди, чем еще больше завоевывал расположение Эоны.
Несколько раз она выпускала Сумеречную порезвиться с Рассветным. Драконица даже не пыталась улететь домой, а Эни и не вспоминала, что не так давно возмущалась нежеланием зверя подчиниться. Им всем было очень хорошо здесь. Однако время не стояло на месте, и если Эона не возвращалась в мыслях к настоящей причине своего нахождения в этом волшебном месте, то Уинхилд прекрасно помнил.
Они лежали в спальне, любуясь переливами цветов на закатном небе, Эни обнимала подушку, а Уин расположился рядом, подперев ладонью голову и пальцами второй руки медленно водя по обнаженной спине девушки. Прошло около двух недель со дня несостоявшейся свадьбы Эоны, и об Экаре она не вспоминала уже долгое время.
— Так ты выйдешь за меня, звездочка моя? — вдруг тихо спросил Уинхилд серьезным голосом.
Эни несильно вздрогнула, повернула голову и несколько мгновений смотрела на маркиза. Потом выпустила подушку, подвинулась ближе и прижалась к его груди, обняв и вздохнув.
— Твои родители будут против, Уин, — так же тихо ответила она и немного криво улыбнулась. — Я же невыгодная партия, дочь барона из побочной ветви. У нас всего несколько небольших шахт по добыче аметистов, и мы продаем камни только в города на наших землях. Для продажи в Таниоре их слишком мало.
— Они примут тебя, — уверенно заявил Уин, его большая ладонь провела по темно-рыжим с лиловым отливом волосам любимой. — Не волнуйся. Это значит да, Эни? — Пальцы маркиза скользнули на подбородок девушке и приподняли ее голову, заставив смотреть в глаза.
Она затаила дыхание, и желая, и страшась ответить. Казалось, произнеси она одно-единственное слово, здесь, даже не в храме Литанис перед гостями, родителями и жрицей, и жизнь окончательно изменится, раз и навсегда. Хотя и так уже возврата к прошлому не будет. Эона прерывисто вздохнула, мотнула головой, высвободившись, и уткнулась носом ему в грудь.
— Я боюсь, — почти неслышным шепотом призналась она. — Уин, я боюсь…
Лорд Рубин крепко обнял ее и лег, уложив Эни на грудь, отвел в сторону мягкие локоны и погладил спину.
— Девочка моя, не бойся, — так же шепнул он, и теплые губы коснулись виска. — Так ты согласна? — настойчиво вернулся Уинхилд к прежнему вопросу, его пальцы легли на поясницу и начали легонько ее массировать.
Эона совершенно по-детски зажмурилась, задержала воздух, как перед прыжком в воду, и выдохнула:
— Д-да…
