Я открываю глаза.
– Даже если тебе каким-то образом удастся скопить денег на баллон с воздухом и ускользнуть через шахтный отсек, – продолжает Майра, – тебя разорвет на куски плавучей миной. Так что я предлагаю тебе оптимальный вариант побега, я – твой единственный шанс оказаться Наверху.
Снаружи доносятся какие-то звуки. Охрана уже за дверью. Эта преграда долго не продержится.
– Ты думаешь, что мы с тобой совершенно чужие, – говорит Майра, – но это не так. Я пела тебе колыбельные, когда ты была совсем еще крошкой.
Уж не знаю, правда ли это, а может, все дело в ее голосе, но я вдруг действительно вспоминаю, как моя тетя когда-то, очень давно, пела:
Под небом лазурным огромным
Живут люди верхнего мира,
К нам они никогда не придут…
Под морем сверкающим темным
Живут люди нижнего мира,
И плачут они, и поют…
А под ними и над нами,
В вышине и в глубине,
Плещут волны океана –
Океан везде, везде…
– Вот видишь. – В голосе Майры слышна грусть. – Ты же помнишь это, да?
– Честно говоря, я не уверена.
– А потом твоя мама категорически запретила мне даже приближаться к тебе, – продолжает Майра. – Я всегда подозревала, что стало причиной этого ее решения. А когда услышала, как ты заговорила в храме в день ухода Бэй, я окончательно убедилась, что мои догадки верны.
– Мама хотела защитить меня от тебя.
– И она была права. Океания знала, что я попытаюсь поговорить с тобой, захочу рассказать тебе о твоем даре. Я бы не смогла устоять. Но я бы никогда намеренно не причинила тебе вреда. – Майра поднимает голову и смотрит на затвор шлюза. – Я все думаю, не за этим ли Океания приходила ко мне в день своей смерти? Может, она собиралась рассказать мне о тебе? Или это не имело к тебе никакого отношения и причина была в чем-то другом?
Перед самой своей смертью мама пошла домой к сестре. Зачем? Хотела ей что-то рассказать? Или о чем-то предупредить? Спросить? И правда ли, что мама умерла, так и не успев ничего ей сказать, как утверждает Майра? Или же все-таки беседа состоялась и только потом маму убили? Кто ее убил? Моя родная тетя?
Мама и сестра доверяли Майре, но я не уверена, что она оправдала их доверие.
Шум за дверью усиливается. Охранники вот-вот сломают ее.
– Когда они ворвутся, я не смогу долго их контролировать, – говорит Майра. – Их будет слишком много. Ты должна будешь уйти. Как только они войдут, проскользни в дверь. Я прослежу за тем, чтобы они тебя не увидели. А сейчас возьми вот это.
Майра вкладывает мне в ладонь ракушку. Ракушка ребристая и шершавая, черно-белая, причем черного цвета больше.
– В этой ракушке мой голос. Мы не сможем встречаться достаточно часто, но с ее помощью я сумею научить тебя, как правильно распорядиться своим даром. Тебе всего-то и надо будет задать вопрос в эту ракушку, а потом приложить ее к уху и выслушать ответ.
– Как это работает? – спрашиваю я. – Как ты меня услышишь?
Если подобное действительно возможно, если это не обман, тогда Майра обладает просто невероятной силой и способна делать такое, о чем я никогда не слышала и даже вообразить себе не могла. Я всегда думала, что моя мама – самая могущественная женщина в Атлантии, но теперь я уже не так в этом уверена.
– Это часть моей магии, – говорит Майра. – Мы с твоей мамой случайно открыли этот фокус с ракушками. Как и все дети, мы любили прижимать их к уху и слушать шум деревьев. Однажды я нашептала в ракушку пару слов для Океании, она прижала ее к уху и услышала эти самые слова. Когда Бэй решила уйти, я сохранила ее голос в другой ракушке, чтобы ты потом могла услышать сестренку.
То есть, если я задам в ту ракушку вопрос, Бэй ответит мне на него?
– Нет! – Майра снова прочитала мои мысли. – Если дело касается других людей, я могу лишь сохранять их голоса. Только мой собственный голос может вступать в контакт и отвечать на вопросы. Все другие лишь повторяют сказанное однажды.
А я так на это надеялась!
– А кто-нибудь еще из сирен умеет проделывать такое? – интересуюсь я.
– Из тех, кого я знаю, – никто, – отвечает Майра. – Но и этот способ связи не идеален. Я смогу ответить всего на несколько вопросов за один раз, потом у меня уже не хватит сил передавать свой голос на большие расстояния. И это будет работать только тогда, когда ты сама захочешь меня о чем-то спросить. Я смогу говорить только в ответ на заданный тобой вопрос. Я все это намеренно так устроила, чтобы ты почувствовала, что мне можно доверять и что ты можешь контролировать наши разговоры.
Майра оживляется, она говорит почти как одна из моих учительниц, только более настойчиво, и в голосе ее слышна тревога:
– Быть сиреной – это больше чем просто уметь владеть своим голосом. Разумеется, надо научиться контролировать его, понимать, как и когда его лучше сдерживать, а когда отпускать в свободный полет. Но подобное искусство – это еще далеко не все, а лишь половина, даже меньше того.
Теперь ее голос звучит печально. Уж не знаю, правда ли тетя испытывает негативные эмоции или же просто манипулирует мною. Но на меня действует не печаль в ее голосе, меня угнетает мысль, что я никогда так и не смогу заговорить своим настоящим голосом. Я всегда надеялась, что, возможно, Наверху у меня получится.
Нет, я не смогу решиться воздействовать на окружающих, чтобы осуществить свой план. У меня просто духу не хватит, и Майра знает об этом.
Какие еще у меня остаются варианты? Обратиться за помощью к тетушке?
– То, что ты в тот день говорила нашей маме, – неправда, – заявляю я. – Папа любил ее, а в ее желании стать Верховной Жрицей не было корысти.
Я больше чем уверена: мама искренне хотела помогать людям.
– Знаю, – кивает Майра. – Но я специально сделала так, чтобы это звучало как правда. И этим оказала сестре неоценимую услугу. Я хотела помочь ей стать Верховной Жрицей.
Глаза у Майры блестят, и я не могу понять – это в них свет отражается, или они стали влажными от слез.
– Я надеялась, что Океания полюбит меня за это. И думаю, что не ошиблась. Но она, естественно, одновременно и возненавидела меня тогда. По-другому просто и быть не могло.
Я с трудом проглатываю комок в горле.
– Откуда мне знать, что ты меня не обманываешь? А может, ракушка всего лишь ловкий трюк? Чем ты докажешь свою искренность?
– Ничем, Рио. Тебе придется поверить мне на слово.
Время на исходе. Стражники уже врываются в дверь.
– Уходи, – говорит мне Майра и переключается на стражников.
Ее голос такой странный – в нем слышны смех, плач, песня.
Стражники смотрят на Майру во все глаза. Предполагается, что хотя бы у одного из них должен быть врожденный иммунитет, однако никто не замечает моего присутствия.
