Я и подумала, что Том что-то не то сделал с бумагами барона, его превосходительство его обвинил в краже, а Том задумал ему отомстить. Я-то надеялась, что на суде муж расскажет про эти бумаги, будь они неладны, всё как-нибудь разъяснится, а он – ни слова, и барон ничего не сказал про них. Ну, я подумала, что, в конце концов, это было не так важно… хотя… мне тогда казалось, что ссора была именно из-за чертежей. Я просила Тома рассказать об этом на суде, но он запретил мне об этом говорить. Сказал, что будет только хуже.
– И поэтому вы просили заступничества у баронессы Фицгилберт и уверяли её в том, что ваш муж – не вор?
– Да. Баронесса… она прекрасная женщина. Я знаю, она пыталась нам помочь, но его превосходительство был… такой принципиальный, такой взыскательный человек. А баронесса – чудная, чудная женщина.
– И давно ли у вашего супруга открылась болезнь желудка? – спросил Суон.
– Никогда не жаловался, – пожала плечами вдова. – Но тюремная еда кого хочешь доконает, – вот, что я думаю. Я, конечно, посылала ему кое-что поесть, что было можно. Том вообще-то был здоров. Жаловался только, что глаза сильно устают. Особенно, после того, как работал ночью в гараже, в кабинете. А на желудок – не жаловался.
– Простите, мадам, а вы не испытывали к барону Фицгилберту неприязни? Ведь, собственно из-за него…
– О, инспектор, разве я не понимаю, к чему вы клоните? Уж за что мне было ненавидеть барона? Всё же было ясно: это сделал Том… Хозяин, надо сказать, очень хорошо к нам отнёсся. Том ещё был жив, а господин барон сам сюда пришёл и принёс чек, очень щедрый чек. Сказал, что мы лишились кормильца, что он на нас зла не держит, ну, всё в этом духе. А потом – оплатил похороны Тома, и каждый месяц присылал деньги, и нашему старшему на учёбу. Как вы думаете, мадам Фицгилберт будет присылать деньги за колледж Джимми? Она очень добрая женщина. Вот, теперь, как и я, – вдова, – миссис Биссет сокрушённо покачала головой, перекусила нитку и стала расправлять шов.
– Значит, барон приходил сюда после ареста вашего мужа?
– Да, как я и сказала… Он очень просто держался. Поговорил со мной очень по-доброму. Ещё сказал, что давал Тому какие-то книги, спрашивал – нет ли их в доме. Я поискала везде, но я же знаю – дома Том никогда не работал. Но всё-таки посмотрела везде, и сказала барону, что наверняка книги в кабинете над гаражом, вот и всё.
Миссис Биссет отложила работу и потёрла веки сухими, костистыми кулаками.
– Вот и у меня глаза теперь болят, от шитья этого…
– Но ведь вам нет особой нужды работать, ведь Фицгилберт назначил вам что-то вроде пенсии?
– Надо же и о старости подумать, инспектор. Вот теперь его не стало, а что там решат его наследники – я не знаю. Нет, ничего не скажу, – вся семья у них очень благородная, но ведь раз так вышло… У меня только приходящая кухарка и няня для младших девочек, так что мне приходится чинить одежду самой.
Суон выразил надежду, что семья Фицгилбертов не оставит её своей щедростью и вышел во двор. Небольшой садик с несколькими грядками примыкал к низкой каменной ограде, за оградой шла дорога, по которой барон ездил из имения на службу.
Суон прошёл по этой дороге и увидел невдалеке особняк в тюдоровском стиле – загородное имение Фицгилбертов. Дорога перед домом разветвлялась – одна прямая дорожка вела к парадному входу, другая, огибая дом, подходила к небольшой пристройке, где находился гараж и другие службы.
Около гаража без дела слонялся подросток, вероятно – Дэвид, рыжий, весь покрытый веснушками так, что и лицо и руки казались рыжими.
– Дэвид? – окликнул его Суон.
– Ага, Дэвид, – с готовностью откликнулся парнишка, увлечённо ковыряя пальцем в носу.
– Ага, голубчик. Господин Фицгилберт, Руперт Фицгилберт, просил меня посмотреть на гараж. Он сказал, что ты толковый малый, и всё мне покажешь.
– А что, я покажу, – покладисто ответил парень, не оставляя увлекательного исследования своего носа.
Суон, в сопровождении кухаркиного сына, прошёл в обширный сарай, приспособленный для гаража, осмотрел два авто барона, выразил своё восхищение рессорами и выслушал небольшую, слегка гундосую лекцию Дэвида о ходовых качествах машин. Вылезая из-под роскошного «Даймлера», Суон с трудом отдышался и сообщил:
– А теперь я хотел бы посмотреть на комнатку над гаражом, Дэвид.
– Так машины вы покупать не будете? – разочарованно спросил парень.
– Весьма вероятно, что и куплю, – заверил Суон, – а теперь пошли наверх.
Шаткая лесенка из двух пролётов в глубине сарая вела в небольшую комнатку. Ни книг на полках, ни бумаг на большом столе, покрытом чехлом, не было, но сама обстановка очень заинтересовала инспектора. Он снял чехол со стола и стал внимательно разглядывать его конструкцию. Поверх столешницы был прилажен стеклянный планшет на железных кронштейнах. Под планшетом, по углам стола, были приделаны электрические фонари, направленные чуть вверх. Столешница, вместе с планшетом, могла менять угол наклона, а высокий стул, стоявший под столом, мог вращаться и делаться выше, как рояльный табурет.
– Ага, – сказал Суон, – это очень интересно.
– Стол хотите купить? – с пониманием откликнулся Дэвид.
– Ну, и стол тоже, – туманно ответил инспектор и стал рассматривать пустые книжные полки.
– Скажи-ка мне, Дэвид, а что, у барона в последнее время не было механика?
– Ну, как же – не было?.. – удивился Дэвид, – мистер Протт приходит из деревни. Только он тут не живёт. Приходит – уходит, я тут сам всё делаю. Я всё умею. Он мне всё показывает, и не дерётся никогда. Хороший человек этот мистер Протт, не то, что был мистер Биссет.
– А что мистер Биссет?
– А он мне подзатыльники давал, – с глубоким удовлетворением сообщил парень и победно посмотрел на Суона.
– Ну-у, – засомневался инспектор, – прямо уж – подзатыльники. Он, говорят, был джентльмен образованный, инженер, станет он драться!
– Как же, не станет! Он меня вот с этой самой лестницы спустил! – обиделся парень и показал на шаткие ступени, ведущие вниз, в гараж.
– Вот как? Нехорошо. Но, может быть, ты что-нибудь напортачил, Дэвид?
– А что – напортачил? Просто зашёл к нему, вот и всё.
– Просто зашёл? – изумился Суон.
– Ну, вообще-то мистер Биссет мне не разрешал сюда ходить, – угрюмо признался Дэвид и вновь занялся своим конопатым носом, вероятно всё ещё надеясь обнаружить в его глубине что-нибудь, достойное интереса.
– А-а, ну тогда понятно, – развёл руками Суон. – Может быть, он был очень занят.
– Занят, – со вздохом сознался мальчик.
– А что он делал?
– Да вот, сидел за этим столом и чертил что-то на стекляшке.
– Это было днём?
