– Кто в засухи, – спросил Опивало, – выпивает полручья, а потом ходит по всем полям нашей деревни и опрыскивает их, при этом, учтите, ртом?
– Это совсем другое дело, – сказал Джамхух, – ты просто народный герой.
– Да, – скромно согласился Опивало, – народ так и говорит обо мне… иногда. А жена ругает за то, что я так много вина пью. Но в остальном мы живем хорошо. Иногда в солнечный день я напиваюсь чистой родниковой воды, прихожу к своим детям и выбрызгиваю эту воду прямо в небо. Разумеется, ртом. Если не с первого раза, так со второго или третьего получается великолепная радуга, и детки кружатся вокруг меня и визжат от восторга. И я говорю своим деткам, показывая на радугу: «Рады **дуге?» – «Рады радуге! – кричат мои детки. – Папа, еще раз рыгни и радугни!» И я, конечно, радугую, пока хватает воды. Вот так и живем мы с женой и детьми.
– Хорошо живете, – порадовался за друзей Джамхух, – я бы мечтал о такой жизни!
– Да ты будешь жить еще лучше, – вскричали друзья Джамхуха, – ты ведь самый мудрый человек Абхазии!
– Право, не знаю, – сказал Джамхух. – Я так волнуюсь перед встречей с золотоволосой Гундой. Ведь я грохнулся на пол только от взгляда на ее портрет! Что же будет, когда я ее увижу живой?
Друзья успокоили Джамхуха и легли спать перед догорающим костром. Джамхух долго лежал, глядя на огромное звездное небо и чувствуя в груди сладостную грусть.
На следующий день они отправились дальше и долго шли сквозь буковый лес. Вдруг на небольшой прогалине увидели они человека, который лежал, приложив ухо к земле и внимательно прислушиваясь к чему-то.
– Ты чего? – спросил Опивало.
Но человек только замахал рукой, чтобы ему не мешали. Друзья некоторое время следили за ним, а потом человек встал, отряхнул одежду и проговорил, улыбаясь:
– Огласили наказание.
– Какое наказание? – удивились друзья.
– Потеха, – снова блаженно улыбаясь, сказал человек. – Два муравья поспорили в муравейнике. Один сказал, что эту дохлую однокрылую осу притащил в муравейник он. Другой сказал, что он. Первый говорит: «Как же ты, если у нее оторвалось крыло, именно когда я ее тащил». Тогда второй говорит: «Хорошо, назови место, где у нее оторвалось крыло». Первый говорит: «Места не помню, но помню, что у нее оторвалось крыло, когда именно я ее тащил». Тогда второй говорит: «Зато я хорошо помню место, где оторвалось у нее крыло». Муравьиный вождь послал гонца на это место, и тот в самом деле притащил осиное крыло. Ученые муравьи приладили крыло к дохлой осе и признали, что это крыло от этой осы. Первый муравей был посрамлен и признал, что присвоил чужую добычу. Муравьиный вождь в наказание за присвоение чужого труда присудил лгунишку к тяжелым работам по расчленению и переноске в муравейник трех трупов майских жуков. Вот какие дела случаются в муравейнике.
– Надо же, – удивился Джамхух, – я в двух шагах не могу различить шепот людей, а ты слышишь спор муравьев под землей.
– На то меня и зовут Слухачом, – сказал Слухач. – Но что я! Вот если бы вы знали…
– Знаем, знаем, – перебил его Джамхух.
– Что знаете? – спросил Слухач.
– Знаем, что ты хочешь сказать о мудрости Джамхуха – Сына Оленя, – сказал Объедало.
– Как ты догадался?! – поразился Слухач и вдруг, внимательно вглядываясь в Объедалу, воскликнул: – Разрази меня молния, если ты сам не есть Джамхух – Сын Оленя! Кто бы еще мог угадать мои мысли!
Услышав эти слова, Объедало покраснел и опустил голову.
– Как же, Сын Оленя, – с большим ехидством заметил Опивало, – прямо от травы его не оторвешь… Носом в землю дышит… Вот Джамхух – Сын Оленя, рядом стоит!
– Путники, это правда?! Путники, вы меня не разыгрываете?! – вскричал Слухач.
– Да, я Джамхух – Сын Оленя, – сказал Джамхух.
– Ты Джамхух – Сын Оленя! – воскликнул Слухач. – Уж не ослышался ли я?! Но было бы странно, если б именно я, Слухач, ослышался! Так это ты?! Тот самый?! Наш язык за пять дней?! Предсказания! Даже раньше, чем предсказано?!
– Да нет, – сказал Джамхух – кое-что преувеличено, а кое-что преуменьшено. Так, например, абхазский язык я выучил не за пять дней, а за два, хотя это не имеет значения.
– Возьми меня с собой! – взмолился Слухач. – Уж я не пропущу ни одного твоего мудрого слова.
Джамхух объяснил ему цель своего путешествия и связанные с ним опасности, а Слухач радостно кивал головой, показывая свою готовность идти за ним и одновременно затыкая уши особыми пробками-глушилками.
– Без глушилок я бы умер от грохота, – объяснил он друзьям свои действия.
Джамхух взял с собой Слухача, и они пошли дальше.
– Джамхух, – сказал Слухач по дороге, – я столько наслушался о твоей мудрости, что уши мои умирают от голода, предвкушая лакомства твоей мудрости.
– Слухи о моей мудрости преувеличены, – сказал Джамхух, – но кое-что я рассказать могу. Слушайте притчу. Один человек имел в доме буханку хлеба. К нему пришел другой человек и сказал: «Дай мне этот хлеб, у меня дети умирают от голода». И владелец хлеба отдал свой хлеб этому человеку, потому что пожалел его голодных детей, хотя у него самого в этот день дети остались без хлеба. Но на самом деле человек, попросивший хлеб, никаких детей не имел, он обманом взял у него этот хлеб. И другой человек имел буханку хлеба. Но в его дом ночью пришел вор и тихонько забрал этот хлеб. И третий человек имел буханку хлеба, но к нему пришел человек и, убив его, забрал буханку хлеба. И вот теперь я у вас спрашиваю: кто из трех, взявших чужой хлеб, хуже всех?
– Конечно, тот, кто убил, Джамхух! – хором воскликнули друзья. – Нам даже удивительно, что ты у нас это спрашиваешь!
– Нет, – сказал Джамхух, – это ошибка. Хуже всех сказавший, что у него дети умирают с голоду, тот, что обманом захватил чужой хлеб. Он не постыдился нагадить в душу человека и растоптать доверие человека!
– Но, Джамхух, – возразил Слухач, – изгадить душу человека – это все же не то, что убить человека!
– Истинно говорю вам, стократ хуже, чем убить, – ответил Джамхух. – Человек, способный изгадить душу человека, еще более способен убить человека, чем тот убийца. Просто пока ему не надо убивать, пока ему достаточно обмануть! И вор и убийца, хотя и были разбойники, все же учиняли свой разбой, потому что в них оставалась капля стыда! Один воровал, а другой убивал, чтобы не иметь дела с душой владельца хлеба. Этот же не постыдился обмануть душу!
– Правильно говорит Джамхух! – воскликнул Объедало. – Вот я чувствую, что правильно, а почему – объяснить не могу!
– Значит, врать хуже, чем убивать? – грустно спросил Скороход, потому что, будучи человеком ужасно чувствительным, иногда кое-что привирал, особенно девушкам.
– Не врать, но обманывать, – сказал Джамхух, – это разные вещи.
– Значит, врать можно? – осторожно, чтобы не вспугнуть надежду, произнес Скороход.
