36.
В понедельник она пришла в почтовую контору в середине дня, когда нет наплыва посетителей. Так они все рассчитали заранее. Он спланировал, а она отдувалась, стояла на почте, изнемогая от жары и неловкости. Она была вынуждена уступить его напору, согласиться, что у них нет другого выхода и что ничего противозаконного в этом не будет. И все же… так неприятно, что это именно она должна стоять тут и рассказывать эту историю, которую они с Томми сочинили. Она не любила врать людям, правда, то, что она собиралась рассказать сейчас, в общем-то и не было уж совсем ложью.
— О-о-о. Привет, привет!..
Да, прием весьма теплый. Отто весь так и светился радостью. Вспомнив сцену на пляже, он зарделся.
— Приятно было встретиться вчера на пляже, — прошептал он, пока последний из посетителей закрывал за собой дверь.
«Ну и клоун!» — пронеслось у нее в голове. Но в то же время что-то в нем ей ужасно нравилось, и ей от этого не легче.
— Что угодно, мадам, сегодня?
От этого «мадам» — значит, замужняя дама — ей стало совсем не по себе. Это тоже самое, что повесить объявление о том, что она в розыске. Но, кажется, как ни странно, ее весьма сомнительное положение вызывало у него лишь интерес и восхищение. Это ей было трудно понять. А сейчас ей нужно приступить к делу, хотя больше всего на свете сейчас ей хотелось бы убежать и спрятаться. Она протянула ему сберкнижку.
— Я бы хотела снять с книжки шестьсот крон. Ах да, я забыла заполнить бланк…
Сначала оплошность. Но ОН научил ее специально так сделать, а потом уже все пойдет как по маслу. Почтмейстер все сделает сам.
— Ничего, — успокоил ее Отто и принялся сам заполнять бланк, одновременно, левой рукой, листая ее сберкнижку. Вдруг остановился, перестал писать. Посмотрел еще раз в книжку, потом перевел взгляд на Алису:
— Здесь осталось только две сотни.
Он произнес это почти умоляюще, в надежде, что она просто забыла, сколько денег у нее осталось, не посмотрела в свою сберкнижку заранее. Ведь это было бы самое естественное объяснение. Но по выражению его лица можно было понять, что он обо всем догадался. Она тут же вспомнила ответ на это: они с Томми придумали его заранее, но все же она замешкалась. Отто закашлялся, и она, наконец, обрела дар речи:
— Ну и что, ведь каждое четырнадцатое число мне приходит зарплата, так что к субботе деньги будут на месте.
— Значит, у тебя нет отдельного счета для зарплаты, если ее переводят сразу на эту книжку?
Все-то он знает. Но она не сдавалась.
— Я сама тут же перевожу часть денег на эту книжку, чтобы иметь возможность скопить немного. Деньги приходят каждое четырнадцатое число. Не сомневайся…
— А как же это сможет произойти теперь, когда ты здесь?
— Я все устрою, как только вернусь домой. Клянусь тебе!.. Уж не хочешь ли ты, чтобы из-за этого я срочно уехала?..
— Нет, нет, погоди…
Отто выглядел несчастным. Она решила использовать последний шанс.
— Ты знаешь, мне так нужны деньги. Сегодня мы устраиваем вечеринку.
— Вечеринку?
— Да, мы устраиваем небольшую вечеринку у себя в домике, в кемпинге. И мы хотим пригласить тебя.
— Меня?
— Ну да, так что это, фактически, ради тебя самого. И я, как только вернусь, тут же переведу деньги. Пожалуйста…
Он уже решился. Но все же мысленно сосчитал до пяти, прежде чем взялся за ручку:
— Ну, раз ты обещаешь…
Остальное он проделал мгновенно, пересчитал банкноты и с любезностью кельнера протянул ей:
— Пожалуйста. Но на будущее запомните, в нашем магазине мы не отпускаем в кредит.
— Приходи в восемь! Домик номер шесть. И огромное тебе спасибо!
— Вот спиртное. Вот содовая.
Пришел Томми с коробкой спиртного и пластиковой сумкой и переложил их содержимое в ящик на стене.
— Как нам охладить спиртное, не представляю.
— Да уж, конечно, чего не хватает, так это дорожного газового холодильника, — отметила она с горечью.
У нее было плохое настроение после тщетных усилий навести порядок в домике. Кроме того, предстоящий вечер в обществе Томми и Отто, с большим количеством спиртного, отнюдь не радовал, а наполнял ее чувством тревоги.
— Да, нашему другу придется довольствоваться тепловатым спиртным, и ничего тут не поделаешь.
— Разве его будет пить только он?
— В основном, он, дорогая моя Алиса. В основном, он.
— Что это означает?
— А это означает, что яблочко созрело, и пора его сорвать и получить полкоролевства в придачу.
— Объясни, пожалуйста. Подробнее, что ты имеешь в виду.
— Наш план таков… Слушай. Старина Отто буквально загибается в этом Странде, он ненавидит свою жизнь, он выпендривается, дразня всех своей связкой ключей, надеясь, в глубине души, что его ограбят и что, наконец-то в его жизни, однообразной, как сектантская проповедь, произойдет перелом. Вот в этом-то мы ему и поможем. И его мечта станет явью. Произойдет это следующим образом. Он приезжает сюда, напивается допьяна. Ты едешь к нему домой, укладываешь его в постельку. Проследишь, чтобы он заснул. Потом вытаскиваешь из кармана его брюк ключи, передаешь их мне, я буду ждать на заднем дворе — я вхожу, беру из его сейфа несколько пачек, возвращаю тебе ключи, и привет, и дело сделано. Просто гениально!
В глубине души она ожидала чего-нибудь подобного, но боялась подумать об этом. Мысль об ограблении почты казалась ей ужасным дурным сном. Она изо всех сил старалась придумать какое-то возражение, сказать что-нибудь такое умное, весомое, чтобы он понял: его замысел и опасный и безумный. Но ей трудно было придумать что-то.
Но сказать что-то надо, и она не нашла ничего лучшего:
— Наверное, лучше было бы дождаться выходных дней, не успеешь оглянуться, как тебя уже и схватит полиция.
— А вот и нет, — торжествующе возразил он. — Мы никуда не будем смываться. Ты останешься с Отто до самого рассвета, будешь с ним поласковей, так что он будет на верху блаженства. Он ни за что не заподозрит девушку, которая провела с ним ночь. По крайней мере, пока он от тебя настолько без ума. На прощанье ты одаришь его своей нежностью, и ему, и сыщику придется только гадать, каким именно образом вор смог проникнуть в дом и тихонько, без сучка без задоринки, открыл сейф и взял денежки. Ведь мы не станем оставлять обычного беспорядка, который остается после обычных ограблений. Пожалуй, это будет надежней, я еще над этим подумаю…
— Интересно, а пока ты будешь там думать, я, видите ли, должна «укладывать старину Отто в постельку», быть с ним поласковей, «одаривать его своей нежностью на прощание»… Что ты имеешь в виду? Что я должна… должна… с этим типом, просто потому, что это ты, видите ли, так решил?
