Вилка Валентина вышла на охоту на северную сторону тарелки, где лежа друг на друге, предлагали себя тонко нарезанные гибкие ломтики ветчины. «Любой Ваш каприз, в любой позе, как угодно!» Ловко крутя вилкой, Валентин делал из ветчины рулончики, съедая их друг за другом в порядке очереди.
– После этой встречи мир изменился для Владимира! – сказал он, скакнув кадыком. – Ему было стыдно перед женой: как же, он, такой правильный, а сделал ей плохо. Стыдно перед собой. Но он тут же нашел оправдание, что жена не может дать ему любви и секса столько, сколько нужно. Душа, несмотря ни на что, пела! Позже, в беседе со мной, он поделился мыслями по поводу своей связи: «Почему, если ты женат, то любовные отношения с симпатичной тебе женщиной являются преступлением? То ли эта мораль неправильна, то ли я не дорос до нее, а может быть – перерос? Ну не может быть так, что когда двум людям хорошо друг с другом, хотя бы короткое время, это преступление против кого-то третьего!» С такими мыслями он вернулся домой. Жена Юля, как и обычно, в последние годы, не обращала внимания на его душевное состояние, так как была сильно увлечена своей значимостью на работе. В отличие от Владимира, она работала по специальности. У нее было два высших образования, и она всегда считала себя выше него. Поскольку человек она упрямый, что, кстати, считается свойством ограниченных людей, и властный, спорить с ней было бессмысленно. Владимир и не спорил, хотя придерживался диаметрально противоположного мнения. После их увольнения, Юля постоянно подчеркивала, что она человек интеллектуального труда. В отличие от него, занимающегося сейчас физическим. К концу рабочего дня у нее сильно устает голова, а ему, конечно, намного легче. На фирме, где трудились мы с Владимиром, работали мужчины до 35 лет. Старше – просто физически не выдерживали ритм работы. Владимиру же было 45 лет. Мы возвращались домой вечером со скрученными судорогой от нечеловеческой нагрузки голенями. Если ломалась машина, то приходили и поздно ночью. В голове нужно было постоянно держать сотни наименований товара и их примерное количество в каждом из пятнадцати киосков. По нескольку месяцев нам не давали выходных дней. Подменить экспедиторов летом даже на один день было просто некем, потому что все запасные сбегали от такой работы! И вот, придя домой, валясь с ног от усталости, он молча слушал разглагольствования жены о невыносимо тяжелом интеллектуальном труде! Уж он-то точно знал разницу! Он, всю сознательную жизнь проработавший инженером в проектных институтах! – вскричал Валентин, но сразу взял себя в руки. – Итак, Владимир пришел домой позже обычного времени. Юля не заметила его эйфорического состояния. Ночью он, с каким-то мстительным удовольствием, без особой нежности, овладел ею. При этом испытал странное чувство, похожее на последуэльное удовлетворение. Он рассказывал мне: «Я никогда не стрелялся на дуэли, но чувство, которое испытывает дуэлянт, потребовавший сатисфакции и получивший ее, я испытал! Только что мы нежно переплетались в горячий клубок с любовницей, а ночью, я, без эмоций, «выполнил свой супружеский долг» перед женой. Мне пришла в голову мысль, да не из-за этой ли мести я и вступил в связь с Анной? Тщательно проанализировав зарождение моего романа, пришел к мнению, что все-таки не месть, а увлечение было ему причиной». Мне со стороны трудно было судить! – горячо произнес Валентин, размахивая вилкой. – Возможно, на подсознательном уровне это чувство могло дать дополнительный толчок к началу его адюльтера. Владимир решил для себя, что основной причиной связи месть Юле не была, тем более, что он уже работал в другой организации, тоже работником интеллектуального труда. Во всяком случае, я не стал его разубеждать. В одну из встреч, я спросил Владимира: «Ну и как тебе на новом месте? Дома, наверное, довольны?» «Да как бы ни так! – получил я ответ. – Когда меня приняли, Юля ходила мрачнее тучи! На мои вопросы о причине плохого настроения, неизменно отвечала: «С чего ты взял? Тебе показалось». Да я-то знаю, что ей не понравилось, что я вернулся в сферу интеллектуального труда, сведя на нет ее признанное умственное превосходство надо мной. Как будто новое место работы может сделать меня в сорок пять лет умнее или глупее! Она нашла другой повод для превосходства – свою зарплату, иногда большую, чем у меня! А ведь она – женщина, которой в нашей стране за одну и ту же работу платят меньше, чем мужчине. Вот это действительно серьезная проблема! Ну да бог с ней, с женой, с ее дешевыми амбициями. Я знаю ее не один десяток лет». Я чувствовал, что он прав, и продолжать этот разговор не стал.
Валентин замолчал, крутя головой в поисках официантки. Заметив, подозвал ее рукой.
– Водички! Можно побыстрей? В горле пересохло!
– Моментально! – улыбнулась девушка, очень быстро мелькнув спиной.
Схватив воду, рассказчик сделал несколько жадных глотков и, устало выдохнув, уставился в одну точку, находившуюся где-то внутри окружавшей его скорлупы. Я забеспокоилась, что он уйдет в себя вместе с продолжением истории, и спросила:
– Как развивался роман Владимира и Анны?
– Бурно! – вернулся в рассказ Валентин. – Место новой работы Владимира находилось в десяти минутах езды на троллейбусе от квартиры Анны. Это давало дополнительный шанс развитию их романа. Обеденный перерыв длился один час. Двадцать – тридцать минут Владимир тратил на дорогу туда и обратно, и тридцать – сорок минут было в их распоряжении для любовных встреч. На беседы времени практически не оставалось. Анна, как и говорила, приняла в свой киоск сменщицу, то есть потеряла половину зарплаты для того, чтобы иметь время на встречи с ним. Однако от него она не хотела принять никакой, даже самой маленькой материальной помощи ни в деньгах, ни в подарках, решительно обрубив все его поползновения в этом направлении: «Если я приму хоть что-нибудь, то это будет называться не романом, а совсем по-другому! Я люблю Вас бескорыстно. Если не хотите меня обидеть, пожалуйста, никогда не говорите больше со мной на эту тему!» Если бы Владимир знал, как серьезно она к этому относится, он был бы в этом вопросе предельно аккуратным и избежал бы крупных неприятностей в их дальнейших взаимоотношениях!
В первой половине дня Владимир звонил Ане и договаривался с ней о встрече. Если у нее не было срочных дел, и дома не было сына, они назначали встречу. При Кирилле они никогда не занимались даже невинными эротическими утехами, только пили чай и беседовали. Анна стыдилась заниматься страстными любовными забавами, если Кирилл находился в соседней комнате. Ее комната была отделена от комнаты сына самодельной гипсокартонной перегородкой, с помощью которой ее однокомнатная квартира была переделана в двухкомнатную. Теперь в обеденный перерыв Володе было не до еды. Он мчался к Анне, был сыт ее поцелуями, сгорал в этом пламени. И что самое интересное, сил у него не убывало, а, наоборот становилось все больше! Они быстро раздевались, вдвоем забегали в ванную, быстро помогали друг другу ополоснуться, тем самым начиная ласки. Затем единым клубком, не прекращая нежных прикосновений, перемещались – перекатывались в спальню. Здесь наспех, сумбурно обнимались, ласкали друг друга – кто, где и как успел. И, наконец, сладко сливались в единое целое! Несколько последующих минут лежали, расслабленно обнявшись.
Недалеко от Аниного дома располагался собор. Дневной перезвон его колоколов, звучавший в одно и то же время, служил им сигналом к началу прощания. Снова начиналась гонка. Он забегал в душ. Они одевались. За пять минут выпивали по чашке чая. Перекидывались несколькими фразами, и Владимир убегал.
