Она по-хозяйски прошагала через номер к окну и распахнула занавески. Еще один невероятно солнечный день приветствовал ее и вселял удивительную бодрость.
Люк вздрогнул и зажмурился. Перевернулся на бок и приоткрыл один глаз, чтобы посмотреть время.
— Какого черта? Лучше бы начался еще один ураган, — проворчал он, — я решил, что у нас выходной.
— Извини, — весело прощебетала Клаудия без капли сожаления.
— Закрой занавеску!
— Какой ты теперь городской мальчик, — пошутила она и послушно задернула занавеску наполовину.
— Я живу еще по лондонскому времени, — запротестовал он.
— Как бы там ни было, городской мальчик, вставай. Я не спала всю ночь из-за тебя.
В другое время, не будь измучен тяжелой физической работой, слабостью от перемены часовых поясов, он, возможно, воспринял ее слова как комплимент. Но сейчас никак не мог заставить себя открыть глаза.
И это же была Клаудия. Он не думал о ней в таком контексте. Или, скорее, не привык так думать. Даже мысль о том, чтобы провести с ней ночь, невозможна.
— Приходи через час, тогда и поговорим.
Клаудия озадаченно посмотрела на его спрятанную под подушку голову.
— Эй. — Она стащила подушку, бросив ее на пол. — Я знаю, ты завтра улетаешь в Лондон, но у меня есть несколько идей. Много идей.
Люк застонал. И у него есть. И все безумные. И все неприличные. Но она выглядела очень бодро. Очень по-деловому. Целеустремленно. Он вздохнул, смиряясь со своей незавидной участью, заставляя себя сесть и протереть глаза руками.
— Ладно, хорошо.
Он начал различать ее силуэт сквозь пелену в глазах от мучительно яркого солнца, которого он не видел в Лондоне за последние десять лет. Как быстро глаза забывают!
А потом новые мучения, источником которых стала Клаудия, неприступная и сексуальная.
— Что там у тебя? — требовательно спросил он с напускной грубостью, под которой угадывался некий сексуальный подтекст.
Клаудия сощурила глаза. Он еще, видимо, не проснулся.
— Хочешь кофе?
Люк фыркнул. Он столько всего хочет, включая возможность затащить ее в постель, стащить эту ужасную одежду, распустить этот дурацкий конский хвост и целовать до тех пор, пока она не застонет от счастья. Никакой кофе с этим не сравнится.
Он явно терял рассудок.
— Просто говори. Ты меня разбудила. Я принял вертикальное положение и почти проснулся. Рассказывай.
— Я помню времена, когда ты в это время уже ловил волну на серфинге.
— Клод.
Угрожающие нотки в его голосе намекали на то, что она достаточно долго испытывала его терпение. Она приготовилась говорить о делах, начать свою игру и тут обратила внимание на его одежду. Точнее, на ее отсутствие. Он сидел весь такой большой, с голой грудью и таким же голым животом, с очень, очень милой дорожкой волос, спускавшейся ниже, туда, где, она подозревала, тоже не было ничего.
— На тебе что-нибудь надето?
Люк долго смотрел на нее и не отвечал. Клаудия не хотела говорить об этом вслух, но привыкла не скрывать своих мыслей от него и забыла, что они уже выросли, и некоторые мысли не стоит озвучивать.
— Нет. Я всегда сплю голым. А ты?
Клаудия фыркнула:
— Нет.
— Что? Даже после секса?
Щеки Клаудии порозовели. Она не собиралась обсуждать сексуальные привычки с Люком.
— Не твое дело.
Люк был с ней полностью согласен. Не хотел занимать голову мыслями о сексе и Клаудии, находясь в голом виде.
Ему явно нужно еще поспать.
— Ты права. Извини. Давай с этим покончим?
Клаудия скрестила руки на груди и уставилась на него:
— Я бы предпочла, чтобы ты оделся.
А он бы предпочел, чтобы она была более раздетой, чем сейчас. Его пронзило вожделение.
— Не всегда мы получаем, что хотим.
От усталости он стал агрессивным.
— Клод, умоляю, ничего больше не говори, я просто засыпаю сидя.
Она кивнула. Говорить? Да она слова не может вымолвить. Она прочистила горло.
— Я обдумала идею спа в общих чертах. О… — Он потер небритую щеку, от этого звука у нее заныли соски.
Боже мой, где она сейчас? Она снова прочистила горло.
— О наличии оборудования на рынке.
— Да?
От его легкого акцента сжало живот, будто кто-то сдавил его. Она невольно опустила руку на талию, чтобы унять возбуждение.
— Я думала о том, что мы можем предложить клиентам полное обслуживание, включая жилье. Представь: люксовые павильоны на четыре шезлонга с пологами из роскошных тканей? Они выходят на океан и похожи на иллюстрации из арабских сказок.
Люк знал, о чем она говорит. Один клиент предпочитал только такой стиль. Говоря о павильонах, она постукивала по животу, и в его голову полезли дурные мысли.
Которые не были связаны с его наготой.
А кроме того, это же Клаудия!
Он согнул ноги, держа их под простыней.
— Я думаю, это отлично подходит для «Тропиканы», у нас достаточно земли, чтобы их разместить должным образом.
Клаудия кивнула в порыве энтузиазма, забыв на время о том, что на Люке нет ничего, кроме простыни. Она даже сделала шаг к кровати, встала коленом на ее край.
— Если мы правильно расставим их, две части курорта будут разделены, счастливо сосуществуя друг с другом.
Люк хмыкнул, увидев, как синие глаза Клаудии засияли, словно полированные топазы.
— Ты выглядишь так, будто завтра Рождество, — поддразнил он.
Она улыбнулась:
— Никогда так не радовалась с того Рождества, когда получила от Санты чудесный велик, а еще больше мне понравился планшет, подаренный твоими родителями. Помнишь? Кажется, мне тогда было лет десять.
Вспоминая, он улыбался все шире. Это ничего не стоило его родителям, но она просто влюбилась в эту дурацкую штуковину.
— И ты ходила повсюду, притворяясь Джулией из мелодраматического сериала «Корабль любви», — засмеялся он.
— И почти не ездила на велосипеде.
Некоторое время они смеялись вместе, но вновь вернулась неловкость. Клаудия убрала колено с кровати.
— Ну ладно, извини, что разбудила. Я просто…
Люк отмахнулся:
— Прощаю. Просто в следующий раз обязательно приноси кофе.
— А почему ты решил, что будет следующий раз?
— Хочешь сказать, не собираешься больше вламываться в мою комнату в такую рань?
