— Ты разбил сердце своей матери.
Слова прозвучали как гром среди ясного неба, но она всегда хотела сказать ему об этом. Женитьба без приглашения родителей серьезно обидела Глорию. Хотя та и пыталась всячески подчеркивать, что она все понимает, но Клаудия была за дверью, когда Глория, припав к плечу ее матери, рыдала навзрыд. Слышать это было так тяжело, что разрывалось сердце.
Может быть, не следовало говорить ему об этом, но он десять лет жил в свое удовольствие, не задумываясь, как часто его решения сказывались на них. Не лучшим образом.
Конечно, это его жизнь, и он вправе был принимать решения самостоятельно. Но от этого они не переставали оказывать эмоциональное воздействие на его близких.
Люк продолжал смотреть в одну точку поверх ее плеч.
— Когда переехал в Лондон? Я знаю.
— Нет. Когда женился на Филиппе и не пригласил ее на свадьбу.
— Что? Это не была… свадьба, — бессвязно объяснял он, — ни платья, ни свадебного торта, ничего такого. Мы быстро зарегистрировались в обеденный перерыв и потом вернулись к работе. Даже не ездили в свадебное путешествие.
Клаудия взмахнула ресницами. Ужасно. Не удивительно, что Филиппа ушла от него. Она-то уж точно, еще с шести лет, знает, какую свадьбу хочет. Настоящее романтичное празднование на пляже и роскошный прием в «Тропикане».
— Твои родители отправились бы на край света, только бы быть на твоей свадьбе, независимо от того, как ты решил это отпраздновать.
Люк почувствовал укол совести. Клаудия права, ее слова больно ранили.
— Мы никого не приглашали, даже родителей Филиппы.
Клаудия пожала плечами:
— Ладно.
— Когда я говорил с мамой, она ничего не сказала об этом.
Он не хотел ранить мать, но, если бы хоть на мгновение заподозрил подобный оборот дела, купил бы им обоим билеты на самолет.
Клаудия округлила глаза:
— Ну конечно, не сказала, идиот. Ты был так блаженно счастлив, она не хотела подрезать тебе крылья и демонстрировать недовольство. Она же твоя мать и не захочет, чтобы ты чувствовал себя виноватым.
— Надеюсь, у тебя-то совесть спокойна.
— Как ни странно, сегодня вечером, да.
— Сегодня добрая ночь.
От его глубокого взгляда у нее в животе разлилась волна тепла.
— Аминь, — пробормотала она.
Их взгляды на мгновение встретились, потом они опять перестали смотреть друг на друга. Он был счастлив, блаженно счастлив. Но как давно это было, и какой горечью теперь окрашены эти воспоминания. А ведь тогда он действительно считал Филиппу единственной.
— Может, это и разрушило твой брак.
Люк слегка сбился с ритма. Танец с Клаудией для него — сладчайшая пытка. Она плыла в его объятиях, такая мягкая и теплая, несмотря на острый язычок и язвительность.
— О, это уже интересно, — саркастически проговорил он. — Пожалуйста, просвети, почему разрушился мой брак.
— Все женщины хотят сказку. Платье, свадебный торт, подружки невесты. Какая романтика в регистрационном бюро?
Люк фыркнул. Не для Филиппы. Тогда его озадачило отсутствие у нее интереса к свадьбе. Большинство женщин, по его мнению, захотели бы волшебную вечеринку и все такое. Но не она. Конечно, через два года стало понятно, почему ее это не волновало.
Снова всплыли горькие воспоминания, будто в грудь вонзился нож.
— Дорогая малышка Клаудия, ты все еще плывешь в «Корабле любви», как я понимаю.
Клаудия замерла, словно облитая ушатом холодной воды, таким покровительственным тоном это было сказано. А она-то уже решила, что сегодня вечером он наконец увидел в ней женщину.
Она высвободилась из его объятий, посмотрела на него:
— Думаю, мне хватит танцев.
— Мне тоже.
Глава 13
Даже час спустя Клаудия продолжала злиться. Лежа в кровати в темноте в бархатном платье, она чувствовала себя растяпой-Золушкой, которая потеряла принца после полуночи.
Ее горе освещали редкие вспышки молний и заглушали раскаты грома.
Боже, может, Люк прав, назвав ее сентиментальной.
Почему жизнь и любовь не могут быть такими же простыми, как в «Корабле любви»?
Почему, и это самое главное, она не может держать рот на замке? Зачем разболтала домашние секреты, о которых он никогда не слышал?
И какого черта ее понесло разглагольствовать о причинах крушения его брака, если она почти ничего об этом не знает? До сегодняшней ночи и знала-то только имя его бывшей.
Конечно, она видела фото. Высокая эффектная кудрявая брюнетка. Опытная и искушенная. Полная ее противоположность.
Но и только.
И она, которая и замужем-то не была, посмела выдавать семейные советы!
Уф!
Однако сегодня вечером он был особенно волнующим, сексуальным, будоражащим. «И теперь, когда все закончилось, ты все еще уверена, что нужно было надевать именно это?»
Она знала, что понравилась ему в этом платье. Его взгляд говорил красноречивее слов. Она знала: он заворожен нежными прикосновениями во время танца. Ну и почему бы этому ослу не признаться в чувствах и не поддаться влечению?
Улыбка, танец, легкий флирт.
Между ними явно притяжение, и не нужно притворства. Они взрослые люди, а не желторотые подростки, могут позволить себе развлечься. Можно же было просто присоединиться к всеобщему веселью?
Общее табу еще больше распаляло их, словно тонкая невысказанная тайна, усиливая сексуальность, заставляя содрогаться внутри и покрываться мурашками снаружи. Как восхитительно он терся о ее соски, нежно обхватывал талию и поглаживал ее бедра.
Клаудию пронзил сладостный спазм. Она крепче сдвинула бедра, стараясь подавить желание.
Ничего не помогало.
Напротив, это напомнило, как чертовски давно у нее никого не было и как хотелось найти кого-то, кто мог бы унять этот зуд. Если бы она была такой, притащила бы Рауля к себе в комнату.
И он бы охотно пошел с ней.
Но она не могла бы лечь с ним, думая о Люке. Это неправильно и, вероятно, не слишком бы способствовало сексуальному удовлетворению.
Но, спаси Господи, если она не удовлетворит голод как можно скорее, придется вложить кругленькую сумму в латексного бойфренда, самого лучшего на рынке интим-услуг.
Зазвонил телефон, избавив ее от мыслей об удручающем состоянии ее сексуальной жизни.
Несуществующей сексуальной жизни.
— Эйвери, если это ты, надеюсь, Джона рядом, чтобы защитить тебя, потому что, клянусь богом, я готова тебя удушить. Это красное платье — не лучшая идея.
