— Спасибо, мам.
Та улыбнулась в ответ:
— Он на пляже.
Люк стоял на ближнем пляже, по колено в воде. Сквозь зелень и пару роскошных тентов ему было видно новое здание спа. Надо надеяться, что через год деревья и кусты разрастутся и скроют большую его часть.
У него в груди выросла волна удовольствия, не терпелось увидеть, как это будет.
Теперь он понимал, о чем твердила Клаудия всякий раз, когда упоминала о наследстве. Это место их детства, наследие сердца.
Конечно, он благодарен Лондону. Черт, ему это было нужно. Уехать, чтобы оценить, чем он владел на самом деле. Что было у него под самым носом.
Включая Клаудию.
Теперь он это не упустит.
Краем глаза он заметил движение и, обернувшись, увидел Клаудию с развевающимся конским хвостом на голове.
Она не потрудилась поздороваться, просто встала перед ним и спросила:
— Ты меня любишь?
У Люка сердце чуть не выпрыгнуло из груди.
Может ли это быть?
— Да-а-а-а!
— Я поеду с тобой в Лондон.
Люк нахмурился. Подожди-ка. Что?
— Нет.
Клаудия быстро обернулась:
— Что ты имеешь в виду? Почему нет? Ты любишь меня, я люблю тебя. Так давай уедем в Лондон.
Люк засмеялся над ее комичным заявлением.
— Клянусь богом, Люк, я пытаюсь найти компромисс.
— Это не компромисс. Это жертва.
— Но в Лондоне твоя карьера. Я не собираюсь мешать тебе.
— Мне нет дела до Лондона. Уже нет. А тебе есть дело до всего этого, — он взмахнул руками, — и вот тебе новость, мне тоже. Я могу работать, где угодно. Удаленно.
Клаудия смотрела на него, сдержанного, чисто выбритого.
— Ты невозможен.
Он снова засмеялся:
— Не думаю, что только я.
Она покачала головой и, повернувшись на каблуках, зашагала прочь.
На следующее утро, после еще одной долгой беспокойной ночи рядом с ней, но по другую сторону двери, Люк смотрел на себя в зеркало в ванной.
Он знал: женщины находят его привлекательным. И Клаудия находит его привлекательным. Черт, она любит его. Она всегда любила его.
Он сокрушенно взъерошил волосы и провел рукой по лицу. Легкая щетина, пробивавшаяся над верхней губой, заставила автоматически потянуться за кремом для бритья. Он выдавил немного на ладонь, наблюдая, как он превращается в пену. Нанес на лицо и вспомнил, как Клаудия прикасалась к нему прошлой ночью, их разговор в постели, когда она предложила ему не бриться несколько дней.
Смысл сказанного стал доходить до него, он убрал руку, улыбнулся своему отражению и смыл ненужную пену.
— С добрым утром! — сказал он, обращаясь к Клаудии и Эйвери. — Мы с Джоной идем на север ловить волны, вернемся через пару часов.
Клаудия не могла оторвать глаз от его лица.
— Ага.
— Э-э-э. Капитан Сексуальная щетина, — пробормотала Эйвери.
На следующее утро снова серфинг, еще более небритые щеки. К третьему утру уже заметная щетина. Клаудия не выдержала и потрогала ее.
— Не брился эти дни?
— Да, бритье — это для городских.
— О, теперь он ведет грязные игры, — сказала Эйвери ему вслед.
Клаудия ждала его возвращения днем, широко раскрыв дверь между их номерами.
— Я поняла, что ты делаешь, — сказала она, входя в его комнату, как только услышала, что он открывает дверь. У него были мокрые шорты и влажные волосы, небритые щеки покраснели, как у отдыхающего.
Люк подавил улыбку.
— О? Что такое?
Она скрестила руки на груди.
— Щетина.
Он провел тыльной стороной ладони по горлу.
— Хочешь потрогать, да?
— Люк.
— Клод, я выбросил пену для бритья. Не собираюсь возвращаться в Лондон. Я покончил с ним.
Потом он потянулся к ней, сначала неуверенно, скользнув рукой по талии. Она не оттолкнула его, он придвинулся ближе, заглянул ей в глаза, где пронесся калейдоскоп противоречивых чувств.
— Я люблю тебя. Налаживаю бизнес здесь и больше не буду регулярно бриться. А теперь бросай строить из себя жертву и стоика и просто поцелуй меня, ладно.
Клаудия и сама этого хотела. Очень хотела. Хотела отбросить к чертовой бабушке предосторожности и дать волю его колючим поцелуям.
— «Тропикана» никогда не была твоей мечтой. Я не могу… — Она замолчала, подыскивая нужные слова. — Я не переживу, если через некоторое время ты решишь, что тебе этого мало.
Люк нежно улыбнулся:
— «Тропикана» достаточно велика, чтобы исполнить и твои, и мои мечты. Кроме того, «Тропикана» — это ты, а ты моя мечта. Я тебя люблю. Все остальное не важно. Все.
Он уткнулся носом ей в шею, где неистово бился пульс, и обрадовался, услышав ее низкий горловой стон.
— Скажи, что ты меня любишь, — сказал он, отстраняясь.
Клаудия провела пальцем по его скуле от уха до подбородка, наслаждаясь колючей щетиной, слегка царапающей кожу.
— Ты и так знаешь об этом.
Люк снова коснулся ее шеи, на этот раз чуть выше.
— Скажи мне.
Клаудия наклонила голову и закрыла глаза.
— Я тебя люблю.
Черт возьми, разве не наслаждение наконец облегчить грудь признанием?
Люк триумфально куснул ее, она, задохнувшись, схватила его за рубашку и притянула к себе.
— Не останавливайся, — простонала она.
— Я никогда не остановлюсь.
Люк ухмыльнулся, быстро подхватил ее и понес к кровати, во все глаза глядя на нее, взъерошенную и сексуальную, несмотря на униформу.
— Если не хочешь, чтобы я разорвал это, — он показал на жуткий полиэстер, — немедленно снимай.
Клаудия хмыкнула, схватилась за края рубашки, потянула наверх, во все стороны полетели пуговицы.
Завтра привезут новую униформу.
— Нам будет так хорошо вместе. — Он улыбнулся.
Клаудия улыбнулась в ответ, сердце едва умещалось в груди.
— Да, будет.
Эпилог
Шесть месяцев спустя.
Только Эйвери могла подготовить сцену для двойной свадьбы. Мелкий песок, ослепительно-белый. Океан, прозрачный как стекло. Небо — синий купол, его не смело запятнать ни одно облако.
