Впрочем, и я не железный.
– Давай попробуем, Ильмар, – сказал он вполголоса. –
Клянусь, я сумею планёр поднять.
– А посадить сумеешь?
– Должен.
Ничего я еще для себя не решил. Спрятаться в форту –
безумие, но безумие правильное, самое подходящее для Скользкого Ильмара. А вот
довериться мальчишке, что грозится планёр в воздух поднять, – я столько не
выпью.
Но почему бы не поискать укрытие на планёрной площадке?
– Идем.
Дальше постов совсем не было. Видно, и впрямь, все в городе,
раз такие места не охраняют.
А в общем-то чего планёры охранять? Кому они подвластны,
кроме летунов высокородных?
Площадка была велика, занимала почти столько же места, как и
сам форт. Да и труда в нее вложили немало – камень стесали ровнее, чем площадь
перед графским дворцом. Идешь, ног не чуешь, как на льду. Только в отличие ото
льда подошвы не скользят, камень ровный, но шершавый. Эх, сколько же
каторжников здесь судьбу проклинали, киркой да ломом гранит ковыряя, на
карачках ползая, шлифуя и выравнивая?.. На краю площадки, ближе к форту,
высилось несколько строений, мы обошли их стороной.
А планёры и впрямь были. Целых три. Два поменьше, чехлами
брезентовыми укрытые, один большой, без чехла. Марк сразу потянул меня к нему,
и я послушно двинулся следом. Проснулось любопытство… даже если помирать, так
хоть погляжу на чудо из чудес, перед которым все на свете меркнет.
Планёр казался птицей. Огромной птицей, расправившей крылья,
да и замершей устало, не решаясь взлететь. С каждым шагом меня брала робость.
Казалось, что исполинское тело сейчас дрогнет, повернет к нам острый клюв
кабины и разразится насмешливым клекотом. Я даже не заметил, что шепчу молитву
Искупителю, во всех грехах каюсь да приношения обещаю.
А Марк шел вперед.
Лишь рядом с планёром я чуть успокоился. Живого в нем было
не больше, чем в телеге. Крылья оказались из дерева, из тонких, решеткой
переплетенных планок, обтянутых плотной, глянцевой – будто лаком покрытой,
материей. Все разукрашено большими яркими аквилами и иными эмблемами. Впереди –
маленькая застекленная кабина. Высокий раздвоенный хвост – тоже из дерева и
ткани, все это подрагивало на ветру и тонко, жалобно стонало. Под кабиной была
закреплена длинная труба, охваченная серыми металлическими обручами. Планёр
держали крепкие веревки, иначе он давно бы укатился в пропасть на своих
колесиках.
– Дальний, – сказал Марк. – Дальний планёр. Вот как они
узнали, Ильмар. Говорил я тебе – пошлют нам вслед планёр… повезло, наш корабль
его опередил.
– Значит, ты Сестре люб. – Я чувствовал, что мне надо
сказать что-то правильное и лишенное мистики. Избавиться от сказочных страхов
перед планёром.
Мальчишка уже лез в кабину. Я заглянул туда – два деревянных
креслица, таких хлипких, не понять, как и держатся, перед передним – рычаги,
педали, тяги на тросах. На доске – несколько циферблатов – механические часы,
вроде бы барометр, компас да еще что-то. Стрелки и цифры на приборах были
покрыты фосфором и таинственно мерцали. Все остеклено, только потолок из туго
натянутой ткани, но тоже с окошечком в деревянной раме.
Марк посидел миг в кресле, озираясь. Потом потянулся в Холод
– и дал мне зажигалку.
– Подсвети, Ильмар. Только осторожно, планёр горит как
спичка.
Я стал светить. Зажигалка быстро нагрелась, серебро обжигало
пальцы, но я терпел. Марк внимательно разглядывал приборы.
– Туши, – наконец сказал он.
Он откинулся в кресле – при его маленьком росте оно было
даже удобным. Вздохнул.
– Можно попробовать. Не струсишь, Ильмар?
И до меня стало доходить – мальчишка вполне серьезен. Он
собирается поднять планёр в воздух и улететь на материк.
Сестра, вразуми дурака! Отсюда – до материка! Над морем!
Такое не всякому летуну под силу!
– Когда штаны будешь сушить, спроси, не струсил ли я!
Ну кто меня за язык тянет! Дать Марку по шее, да и пойти на
поиски укрытия!
– Тогда посвети еще.
Я послушался, хоть зажигалка еще и не остыла. Марк между тем
запустил руку под кресло. Поискал там, покачал головой. Перегнулся назад,
обшарил второе кресло. Посмотрел под доской с циферблатами – я послушно вел
зажигалку вслед за его лицом.
– Карт нет, – тихо сказал Марк. – Беда. Карт нет, и…
Он уставился на приборную доску. Я проследил его взгляд.
Циферблаты, рычажки… Круглая дырка, из которой торчали два
стальных штыря.
– И запала нет… – устало добавил Марк.
– Не полетим?
– До материка не долетим.
– Ну так пошли, живо!
– Подожди.
Марк выскользнул из кабины. Безнадежно глянул на другие
планёры, покачал головой. Потом его взгляд вновь обрел твердость.
– Летун нужен. Ильмар, пошли.
Летун?
Это мне понравилось.
Нет, Марку веры нет, не может он планёром управлять. А вот если
настоящему летуну нож к горлу приставить да потребовать крепко…
– Светает уже, – напомнил я. – В форт лезть…
– Летун далеко от машины не уйдет. Надо в тех домиках
посмотреть.
Тоже мне – машина! Деревяшки да парусина. Видел я настоящие
машины – насос паровой, что из шахты воду откачивает, главную машину оружейного
завода, от которой сто ремней ведет, и каждый станок вертит.
Вот это – машины. Котел размером с карету. Десять кочегаров
уголь таскают. Пар ревет, колеса крутятся. Шатуны бронзовые ходят, блестят
смазкой.
А планёр, хоть и не суеверный я, скорее на колдовскую штуку
походит…
И все же я послушно шел за Марком. Голова у него работает, и
сейчас его наивная отвага – полезнее моей осторожности.
Два строения были без окон, большие, хоть планёр в них
загоняй. Марк их миновал, не взглянув даже. А третье – просто домик,
аккуратный, но небольшой. Может, для обслуги, может, для поста. Да разве станет
высокородный летун в таком ночевать? Он лучшую комнату форта займет, коменданта
из постели выгонит…
Марк потянул дверь и беспомощно посмотрел на меня. Ага,
мальчик. Заперто?
Я протянул руку – он без слов дал кинжал и получил в обмен
зажигалку.
– Свет, – шепнул я.
Теперь Марк светил, а я работал. Замок был простенький,
халтурный. Я провернул механизм, даже не выбив ключ, вставленный изнутри.
Подергал дверь – так, еще засов.
