– Он сам сказал? Ночная Ведьма, он сам сказал, что я буду
прощен?
– Нет, – неохотно сказала Хелен. – Нет, мальчик. Не он. Мне
передал… человек, которому я всецело верю. Именное повеление Владетеля
перехватить вора Ильмара, двигающегося в епископской карете по направлению от
Брюсселя к Лиону. Объяснить ему, что единственное спасение – отыскать и
доставить в Версаль Маркуса. И… и награда мне, прощение тебе, снисхождение к
Ильмару.
– Владетель не лжет, – тихо сказал Марк. – Да, но… только
если сам дает обещания.
– Тому, кто передал его слова, я верила как себе!
– Глупые вы, женщины, – вздохнул Марк.
– Не настолько, как мужчины.
Настоятельница Луиза встала, простерла вверх руки, словно
призывая всех замолчать:
– Остыньте, высокородные! Графиня Хелен, тебе было поручено
отбить Ильмара у святого паладина Церкви?
– Да!
В пылу перепалки я как-то не обратил внимания на эти слова
Хелен. Зато теперь стало совсем тошно.
Церковь пыталась доставить меня в Урбис втайне от Дома.
Владетель, прознав про то, послал Хелен… да и не одну Хелен, наверняка это
просто ей удача привалила, отбить меня и использовать как ищейку. Что уж
говорить, Владетель поступил умнее, видно, лучше знал своего
незаконнорожденного отпрыска, понимал, что тот со мной тайной не поделится.
Значит, мало того, что в самой Церкви раскол назревает! Еще
и власть светская с властью духовной на ножах!
И все из-за старого фолианта, что лежит у Марка на Слове…
– Марк! – крикнул я. – Кто учил тебя Слову? Кто? Он может
забрать с него книгу?
Меня вдруг обуял страх, что мальчик по наивности об этом не
думал. Но Марк покачал головой, ничуть не удивившись запоздалой панике.
– Никто меня не учил, Ильмар-вор. Я сам… прочитал.
– Так у тебя то самое Слово? – выпалил я, уже не соображая,
к чему катится мир. – Изначальное?!
– Да… нет… не знаю… – Марк смешался. – Это трудно,
понимаешь? Я пробую, по-разному, но Слово все еще слабое… Может быть, у меня
способностей нет. Может, я просто не умею.
– Покажи мне книгу, – попросил я. – Те страницы, где
описано…
– Нет!
У меня никаких сомнений не было – Марк не покажет.
– Мальчик. – Хелен подошла ко мне, словно подчеркивала – мы
сейчас действуем заодно. Марк чуть отстранился. – Как бы там ни было… на твоей
совести уже полсотни жизней. И скоро могут наши прибавиться. Что ты собираешься
делать?
Марк затравленно посмотрел на настоятельницу. И взгляд этот
возымел свое действие, та вздохнула, укоризненно посмотрела на Хелен:
– Графиня, чего вы требуете от бедного, загнанного ребенка?
Он понял, что люди еще недостойны этой святой книги. Понял, что знания, в ней
описанные, не для нашего жестокого века. И сделал то, что смог придумать, –
убежал, унося с собой бесценное сокровище…
– Скорее – все сокровища мира… – тихо сказал я.
И вспомнился мне вдруг, встал перед глазами старый лекарь
Жан. Как он о Марке говорил: «Решил, кто будет для него более полезен»…
Неужели и впрямь?
Когда же он настоящий, когда по каторжникам плачет или когда
помощников себе вербует? Или и так, и так?
А Марк, словно решив подтвердить мои слова, шагнул к Хелен.
Опустил голову и прошептал:
– Графиня, лучше вы скажите, что мне теперь делать… Скажите…
Он вдруг вскинул на летунью сияющий взгляд:
– Давайте я отдам вам книгу! Доставьте ее в Урбис или в
Версаль! Пусть не ищут меня только…
Я мысленно крикнул: «Соглашайся! Проверь, всерьез ли
говорит!» Но Хелен вздрогнула, будто от удара.
– Мне такого счастья не надо, мальчик. Я… я недостойна.
– Тогда что же мне делать? – жалобно спросил Марк.
Вот. Уже не мы вопросы задаем, а он. Связаны мы теперь, едва
узнали тайну, страшной силой святой книги. Именно страшной, прости, Господи.
Рано она из тьмы вынырнула, не готовы к ней люди. Не рассказ о жизни
Искупителя, Сестрой написанный, каждому нужен, а только лишь – Изначальное
Слово. И пусть желание это каждый объяснит благородно и возвышенно – Владетель
заботой о Державе и простых гражданах, Преемник – стремлением к святому… Одно,
одно стоит перед глазами у каждого, знающего тайну, – горы сокровищ. Железо и
сталь, медь и золото, оружие и доспехи, машины и книги, картины и скульптуры…
Власть – чего стоят заносчивые маркизы и герцоги, когда в любой миг можно
лишить их всего состояния?
– Раньше надо было… делать… Вешаться! – рявкнула Хелен.
– Думайте, что говорите, графиня! – Настоятельница вновь
повысила голос. – Святая книга сама решает, когда к людям прийти! Из тьмы веков
выплыла, себе хранителя избрала! И наш долг теперь…
– Луиза Миллер, баронесса Франкфуртская, вас всегда губила
излишняя экзальтированность… – бросила Хелен.
Ой!
Они знакомы!
– Я давно не баронесса, милая графиня, и моя мирская жизнь…
– То-то и оно, что мирская жизнь вам покоя не дает, – устало
сказала Хелен. – Ваш долг, как верной служительницы Церкви, состоял в том,
чтобы со всей любовью и заботой проводить принца Маркуса в Урбис. И… быть
может… тем спасти множество жизней.
Женщины окинули друг друга ненавидящими взглядами.
Беда с этими высокородными! Все они друг друга знают, за
каждым тянется хвост титулов, интриг, недомолвок. Даже помыслить страшно, что
произойдет, если в их кругу окажешься.
– Тихо, тихо! – завопил я, бросаясь между Хелен и Луизой.
Похоже, и старая баронесса, и молодая графиня уже были готовы выяснять
отношения словно базарные торговки. – Забудем старые распри! Опомнитесь! Что
произойдет, если мы доставим мальчика в Версаль или Урбис?
Марк тихо стоял в углу, будто всецело отдался нашей воле. Ох
не люблю таких тихих и покорных!
– Смерть! – рявкнула Хелен. – Кто бы ни завладел книгой –
всегда будет опасаться, что мы тоже знаем Изначальное Слово.
– Смерть, – подтвердила Луиза. И, словно смутившись от того,
что согласилась с летуньей, добавила: – Возможно, вечное заточение. Под
Версалем глубокие подземелья.
– Под Урбисом тоже, – буркнула Хелен, ухитрившись оставить
последнее слово за собой.
– Тоже так думаю, – согласился я. – Маркус?
Мальчик пожал плечами:
– Если Владетель не поклялся нас помиловать лично… значит…
