Он был не готов. Его подхватило волной и поволокло куда-то, куда он не хотел идти, а все, на что хватило его жизненной смекалки это найти опору в пыльных книгах — неверную опору, на самом деле только подталкивающую к чему-то страшному. Кажется, такое мелькало и в глазах Эгельберта, и у Фиска… у многих. Смутное непонимание того, как они оказались в этом странном положении и столь же смутная надежда, что если принять все как должное — то все рано или поздно вернется на круги своя. Помнится, гулял я с Анькой, и уговорила она меня взять на прокат эти чертовы ролики. И вот стою я на них первый раз в жизни, стараюсь не шевелиться, а там уклончик небольшой, и я набираю скорость, понимая, что сейчас докачусь до первой ямки и грохнусь. И сделать ничего не могу, потому что тогда грохнусь прямо сейчас и остается только надеяться, что там, внизу, как-нибудь обойдется. А склон все круче.
Сейчас в этом высоком суховатом эске боролись две силы, и мне просто надо было помочь одной из них. Только надо выбрать нужные слова, причем сделать это сейчас, до того, как он уйдет. Он совсем не был жадным дураком, обычный немолодой человек, всю жизнь работавший с правилами и по правилам и по этим же правилам поступавший сейчас так, как и положено. Он просто не смог вовремя понять, чем это кончится, и теперь может только катиться вниз, стараясь не упасть. Как говорится «жизнь его к такому не готовила». А вот меня…
— Гхм. Война так война. — Стражник удивленно вскинулся от моего тона. — Значит, завтра вы начинаете?
— Господин Могила, я вам об этом уже…
— Отлично. Итак, я согласен! Завтра начнем осаду. Думаю, что раз у меня людей меньше, то мы останемся в стенах замка. Под лагерь советую занять луг рядом с бакалейным магазином Миллера, сэр Эррайн пришлет людей для обустройства.
— Эм… разумно.
— Сейчас и здесь мы, бароны, поклянемся использовать лишь те силы, что находятся в нашем распоряжении в данный момент.
— Ммм… согласен.
— Хорошо, замковая часовня для этого подойдет. Дэн, метнись к Эгги, пусть настроит технику для записи. Эвальд, вы не возражаете против публичности? — Я старался не частить, но говорить как можно напористей.
— Ничуть. Я так же…
Не давая ему договорить я продолжил:
— Медицинскую палатку поставим слева, на месте парковки.
— Медицинская палатка?
— Обладающая статусом неприкосновенности, чему порукой мое и ваше слово.
— Хм. Да, есть смысл. Но законы об этом, к сожалению…
— Мой дорогой сосед, законы тут мы с вами. Я бы сформулировал это так — если подходящих законов нет, то можно делать все, что не расстроит вашу маму. Что бы она сказала о такой палатке?
Старик оживал на глазах.
— Согласилась бы! Она двадцать лет заведовала отделением в местной больнице.
— Тогда сейчас я отдам приказ, выделите своего медика и завтра с утра начнем воевать.
— Почему завтра?
— Хочу успеть установить туристические трибуны. Прибыль с них — пополам.
— Хм. Не уверен, что это соответствует рыцарским принципам.
— Война должна кормить себя!
— Тогда вам треть, а мне остальное, по количеству воинов!
— Вам сорок процентов, мне столько же, и двадцать процентов отчисления на медиков, рекламу и дополнительных экскурсоводов. Надо будет внимательно следить за туристами, а лишних бойцов нет ни у вас ни у меня.
— Интересно! У вас вдвое меньше солдат и вам равная доля?
— Разумеется. У меня замок, а смысл всей затеи в том, чтобы его отобрать. К тому же основной поток зрителей обеспечу я!
— И еще снимете сливки с повысившихся продаж у городских торговцев!
Мы орали друг на друга довольно активно, что парадоксальным образом успокоило и веллешвармца и Дэна. Правда, в дверь несколько раз заглядывали из прихожей, но убедившись, что мы всего лишь хватаем друг друга руки и размахиваем толстыми томами законов, закрывали дверь.
Наконец, еще через сорок минут споров, мы пришли к соглашению. Ополчения не собираем, бьются только воины, министериалы и пажи, имеющиеся при каждом на данный момент, сами боевые действия начинаются по сигналу независимого наблюдателя и заканчиваются так же. Мы, своим баронским словом, гарантируем безопасность каждого мирного жителя. Оставалась масса тонкостей, к примеру — кто оплачивает места для автомашин бойцов Веллешварма? — но это мы дружно спихнули на помощников, сойдясь в главном.
На прощание, после короткой но официальной церемонии в часовне, значительно приободрившийся агрессор гордо подбоченился:
— Зря вы так рассчитываете на доходы от зрителей, фон Гравштайн, мы возьмем замок за день!
— И потеряете прибыль от всего мероприятия? Ну-ну, а кто-то мне говорил, что эски народ хозяйственный. — Последнее я сказал торчащему рядом с камерой в руке Эгги, но фон Веллешварм недовольно покосился на своих призадумавшихся стражей. Идеологическая диверсия, первая из запланированных, прошла успешно.
Стоя у ворот я проводил незваных гостей, помахав во след, и повернувшись, обнаружил за спиной Сато, Марти и Дэна. Все трое глядели на меня с сомнением, пусть и азартным.
— Ну что смотрите? Говорил же я — жизнь барона это… — я многозначительно замолчал.
— Охота, пиры и война! — Скандируют дружно, но вопрос из глаз не пропал. Вообще-то да, на войну они не подписывались, как и волонтеры. Да и мне воевать совсем не хочется, так что надо будет что-то придумывать.
— Именно! Дэн, ищи Нормана, бери у него список вооружения. Вы доспехи себе подобрали?
— Да, господин барон!
— Славно. Марти, на кухню… не перебивать! Проверить все продуктовые запасы, отдельно — фураж для животных. Понятно, зачем?
— Ага, осада будет. Но мы же договорились…
— Мало ли? Война многое списывает. Сато — в город, передай сэру Эррайну и сэру Ульфрику результаты наших переговоров… быстрее, темнеет уже.
Молодежь мгновенно разбежалась, Сато к велосипеду, Марти на ходу вытаскивала из кармана блокнот.
Сам я чувствовал азарт пополам с озадаченностью. Мне нужно было как-то выиграть войну, имея толпу гражданских волонтеров против сборной солянки веллешвармских полицейских, пожарных и резервистов. Черт, у меня же четверть «бойцов» вообще женщины, а парочка и вовсе старше семидесяти! Как быть не знаю, но замка мне жалко, так что обязательно нужно победить, и при этом никого не то что не убить — зазря не поцарапать даже!
Закрыв глаза я глубоко вздохнул, постоял секунд десять — максимум, который мог себе выделить, а потом решительно двинулся к замку.
Заключенный дремал, положив руки за голову и чему-то улыбаясь.
— С вещами на выход!
На стук решетки он только чуть-чуть приоткрыл глаза.
