— Я там снаружи уложил одного бандита, но вскоре могут прийти другие. И американцы.
— Я думала, ты мертв, — прошептала Эбби.
— Как сказал один писатель, слухи о моей кончине изрядно преувеличены, — Майкл обернулся через плечо. — Но у них еще есть время сбыться.
Эбби в растерянности смотрела на него.
— Но как?..
— Как я нашел тебя? Или как так получилось, что я до сих пор жив?
— Как нам отсюда выбраться?
— Как всегда, прагматична. Именно это мне и нравилось в тебе больше всего. — Он взял ее за руку и присел рядом. — Господи, Эбби, как мне тебя не хватало! Прости меня, я виноват перед тобой.
Его рука была холодной, но дыхание обдало ее щеку теплом. Несмотря на грязь и дым, она прильнула к нему, вдыхая его настоящий запах — терпкий и вместе с тем мягкий, как виски холодным зимним вечером. Именно этот запах, а не что-то другое, убедил ее, что Майкл жив.
— В соседней долине есть хижина. Драгович о ней не знает. Я жил в ней последние несколько дней.
Эбби в упор рассматривала его: радость, облегчение — все это, возможно, придет позже. В эту минуту она чувствовала себя живым трупом. Майкл взял в ладони ее лицо и заглянул ей в глаза.
— Я ждал тебя.
Они вышли из гробницы и как можно быстрее зашагали через лес. Майкл — впереди, Эбби, едва поспевая, следом за ним. В воздухе все еще висел стрекот вертолета, но самого его не было видно из-за деревьев. Время от времени по долине эхом отдавались автоматные очереди.
— Это косовская полиция, — пояснил Майкл. — Скорее всего, палят в никуда. Если они еще не уложили Драговина, то он уже в Сербии.
Преодолев горный кряж, густо поросший лесом, они начали спускаться по другому его склону. Звук перестрелки здесь не был слышен, в отличие от стрекота вертолета. Более того, с каждой минутой он становился все громче. Затем, обдав их каплями воды с мокрых листьев, вертолет пролетел прямо у них над головами и постепенно растворился вдали.
— Наконец-то мы одни, — сказал Майкл с нарочитым французским акцентом. Это была его коронная фраза, он не раз произносил ее в Приштине, после того как друзья уходили от него после долгого вечера за бутылкой вина. И вот сегодня, услышав ее снова, Эбби почувствовала, как что-то защемило, растревожило ее душу.
Они не стали останавливаться, наоборот, продолжили спуск в долину. Солнце спряталось за тучи, воздух стал холоднее. Эбби уже казалось, что она больше не в силах сделать очередной шаг, как они неожиданно вышли на поляну, посреди которой между двумя деревьями приютилась небольшая каменная хижина, неказистая на вид, но с очагом и крепкой крышей. Для Эбби в данный момент это было самое главное.
Майкл не осмелился развести огонь. В любом случае сухих дров им после дождя не найти. Вместо этого Эбби легла на раскладушку под изъеденное мышами одеяло. Майкл тем временем разогрел на газовой плитке банку бобов.
— Будь добр, расскажи мне, почему ты все еще жив?
— Здорово я тебя обманул, а? — впрочем, увидев в ее глазах злость, тотчас поспешил загладить оплошность. — Шутка. Я сам знаю, что это не смешно.
Не будь Эбби так измучена, она бы залепила ему пощечину.
— Это не игра.
— Верно, не игра.
Он вытащил пробку из бутылки и налил ее содержимое в стальной стакан. Жидкость была прозрачной, а ее запах ударил Эбби в нос даже с другого конца комнаты.
— Это сливовица. Местный самогон. Он тебя немного согреет.
Эбби сделала глоток и пожалела, что у нее нет сигарет. Впрочем, по телу тотчас разлилось приятное тепло.
— Рассказывай все как было, — велела она Майклу. — Почему мы оказались на вилле? Ты знал, что она принадлежит Драговичу?
Майкл помедлил с ответом. Единственным источником света в крошечном помещении было голубоватое пламя горелки. Силуэт Майкла темнел в углу на его фоне.
— Повторяю, мне нужна правда, — холодно произнесла Эбби. Сливовица обжигала горло, однако была бессильна растопить лед в ее сердце.
Майкл повернулся к ней.
— Да, я знал, что это его вилла. И я приехал туда, чтобы передать ему несколько вещей, которые он хотел заполучить.
— Из гробницы?
— Да. — Он на минуту задумался. — Я не знаю, что тебе удалось выяснить или о чем ты сама догадалась. Но вот тебе предшествующие события. Патруль американских миротворцев обнаружил теперь известную тебе пещеру и подал соответствующий рапорт. Тот дошел до Приштины и попал мне на стол. Можно сказать, судьба сама преподнесла мне подарок.
— И ты связался с Драговичем?
— Я знал, что он помешан на Древнем Риме. Я уже до этого пытался подобраться к нему поближе.
— Поближе?
— Да, хотел проникнуть в его круг, хотел уничтожить его, — Майкл замер как статуя. Эбби подумала, что он смотрит ей в глаза. Впрочем, в темноте она не могла поручиться, что это так.
— То есть ты не работал на него?
— Так вот, значит, что тебе сказали? — он подался вперед и положил руку ей на плечо. Эбби тотчас отстранилась. К таким жестам она была не готова. — Боже мой, Эбби, и ты им поверила?
— Я думала, что тебя застрелили.
Кастрюля на плите забулькала, грозя выкипеть.
— Мне не нужно объяснять тебе, кто такой Драговин. Ты все знаешь сама. Это самый страшный зверь на Балканах, и его просто так не возьмешь. Требуется время.
Майкл подкрутил ручку на плите, регулируя пламя.
— Ты помнишь Ирину?
Эбби кивнула. Для нее Ирина — это черно-белая фотография на полке в квартире Майкла. Блестящие темные волосы, бледная кожа, темные глаза, которые как будто следили за происходящим в комнате. Это фото чем-то напоминало ей портреты пропавших без вести, клейкой лентой прикрепленные к зданию администрации в Приштине.
Помнится, про это фото она спросила Майкла только раз, полагая, что это бывшая жена или сестра. Она погибла на этой войне, ответил Майкл и поспешил сменить тему.
— Ирина была одной из жертв Драговича в войне девяносто девятого года. Не хочу рассказывать тебе, что он с ней сделал. Но ты сама читала отчеты. Так что напряги воображение.
Его слова тотчас остудили ее гнев. Да, она читала отчеты. Самые страшные, самые изощренные пытки, какие только мог придумать извращенный человеческий ум, — все они нашли себе применение в Косове во время той войны. Поговаривали, что пленных, как скот, перегоняли через границу в Албанию, где у них вырезали внутренние органы, которые затем продавали богатым заказчикам на Западе.
— Драгович — именно из-за него я и вернулся на Балканы. А когда вдруг подвернулась эта находка, я подумал, что с ее помощью сумею подобраться к нему. В общем, я нацепил на крючок наживку, и он на нее клюнул.
