– Тогда я пойду, пожалуй, – сказала Александра, вдруг поняв,
что не стоит ей сейчас смотреть на Карину. Увидит сестру, не сможет справиться
с собой, сама расстроится и расстроит старуху, а той и без нее хватает
переживаний.
Она уже шагнула в коридорчик, но тут в спину ударила музыка,
и Александра невольно оглянулась.
На экране лица людей – это зрители на трибунах. Встают под
звуки гимна. Хорошенькая девушка с косой исступленно машет флажком, что-то
кричит.
Александра удивленно вскинула брови. Да ведь это та самая
кассета, которую она позавчера начала смотреть у Влада. Та, которую он получил
вместо «Воздушной тюрьмы» в обменнике на площади Ленина. То-то она показалась
знакомой. Это же запись первенства России по спортивной гимнастике,
проходившего три года назад! Удивительно, что именно она попалась Владу вместо
«Воздушной тюрьмы». А еще удивительнее, что Александра сразу не узнала эту
кассету. Впрочем, она ее практически и не смотрела полностью: только
выступление Карины.
– Это конец записи, – сказала она. – Пленку надо перемотать.
Агния Михайловна послушно нажала на кнопочку. Послышалось
шуршание.
– Хватит? – спросила Агния, и на экране снова появилось
изображение. – Боже, какой красавец! – ахнула Агния Михайловна, и Александра
слабо улыбнулась.
Да, никаким другим словом нельзя было назвать черноволосого
юношу, улыбающееся лицо которого было взято крупным планом. Он только что
спустился с пьедестала почета и был сейчас буквально завален букетами и
задавлен девицами, домогавшимися от него автографа с таким напором, что
отталкивали репортершу, в руке которой плясал и прыгал микрофон:
– Всеволод, всего два слова для нашей спортивной программы!
Что вы сейчас чувствуете?
– Я ничего не слышу! – засмеялся юноша, сверкая синими
глазами и беря в охапку очередной букет. – Повторите, пожалуйста!
– Что вы сейчас чувствуете?! – закричала она, и юноша
выкрикнул в ответ:
– Я абсолютно счастлив! Слышите? Я счастлив! Это мое первое
золото! И дай бог, не последнее! И тем более я счастлив, что здесь присутствуют
самые близкие мне люди, которые радуются вместе со мной. Это мой отец и брат.
Папа! Иди сюда! – Он замахал букетом куда-то в сторону, камера проследила за
жестом, заодно прихватив в кадр репортершу, у которой вдруг сделались круглые
глаза и которая затараторила в микрофон:
– Оказывается, отец Всеволода Корнилова – депутат Госдумы
Леонид Васильевич Корнилов, знаменитый своими последними выступлениями против
усиления госсектора в экономике. Всеволод, Всеволод, а вы разделяете взгляды
вашего отца и его близкого друга, вице-премьера Чужанина, касающиеся
приватизации всех оборонных предприятий в Нижнем Новгороде?
Красавец беззаботно расхохотался:
– Да что вы, мне нет никакого дела до политики, в смысле,
экономики! Папа, Славка, правда, для меня самое главное в жизни – спорт?
Он не глядя сунул букеты каким-то девицам, среди которых тут
же вспыхнула небольшая войнушка, и одной рукой приобнял статного мужчину с
седым ежиком на большой, умной голове, а другой – высокого парня, чьи пышные
волосы в свете прожекторов отливали медью.
Этот молодой человек мало напоминал своего ослепительно
красивого младшего брата – так, вроде бы легкое сходство в очертаниях лба и в
разрезе глаз, которые у него, кстати, были не синими, а просто серо-голубыми.
Зато он как две капли воды был похож на одного врача из «Скорой помощи»
Нижегородского района… того самого, который при первом же знакомстве
предупредил Александру: «Меня зовут Владислав, но чаще – просто Влад, потому
что я терпеть не могу, когда меня называют Славой».
– Где же твоя Карина? – спросила хозяйка.
– Почти в начале. Я пошла. До свидания, Агния Михайловна.
Выговорить это удалось почти спокойно, только голос звучал
сдавленно.
Александра сгребла в охапку шубу и выскочила на крыльцо.
Пробежала через двор и уже за калиткой почувствовала холод, спохватилась,
начала одеваться. Но, забыв про шарф, остановилась, не в силах справиться с
потрясением.
Но почему?! Зачем все эти тайны?! И вранье про кассету,
просмотр которой раздражал Влада, – вернее, Славу? Вряд ли так уж сильно
раздражал, если там было записано выступление любимого младшего брата. То-то
именно эту кассету он принялся спасать, когда с потолка низверглись потоки
воды! Для чего ему понадобилось врать Александре? Целый роман насочинял про
мухлевку в обменнике… И, выходит, он приехал в Нижний вовсе не из
Екатеринбурга, как обмолвился вскользь, а из Москвы?
Мысли метались бестолково, вопросов было слишком много –
даже удивительно, как человек мог нагородить столько лжи всего лишь за три дня
знакомства.
Влад отлично знал, что его брат Севка и сестра Александры
были знакомы, дружили, знал, кто такая Карина Синцова, мертвое тело которой он
подобрал однажды ночью на углу Студеной и улицы Горького. Подобрал, отвез в
морг к своему приятелю Эльдару, который написал странное, неправдоподобное
заключение о смерти от инфаркта…
Зачем это было нужно Эльдару? Что именно скрыли врач «Скорой»
и патологоанатом?
Ответ мог быть только один: покойной Надежде Лаврентьевне не
послышался звук удара. Карину сбила машина. «Большой черный автомобиль» с
простеньким номером Е 352 ЕА. Но получается, что Влад все это время прикрывал
Ростислава?!
Александра собрала горсть снега с обочины и приложила ко
лбу. Голову сразу заломило. Но легче не стало, вопросы не растаяли, как снег в
руке, – наоборот, множились, множились…
Если Влад прикрывал Ростислава, зачем он назвал номер его
машины, который будто бы разглядел водитель «Скорой»? Зачем искусно обратил
ненависть Александры на человека, ради которого сначала солгал, совершил
должностное преступление и даже вовлек в это Эльдара?
Она вспомнила мертвый взгляд искоса, пальцы, закостеневшие
на смятой пачке. Эта смерть – так ли уж случайна она была? Что, если Эльдара
замучила совесть и он возненавидел Влада? И покончил с собой… Всякое может быть
– ведь в том пьяном разговоре на полуразрушенной лестнице в каждом слове
Эльдара сквозил явный страх перед Владом, уверенность, что тот способен на все.
На все… На все!
