– Ну… – Она прижала руку ко лбу, чувствуя себя такой
несчастной, как никогда в жизни. Все это время она надеялась – глупо, безумно
надеялась, что сообщение Кости было правдой! Надеялась, несмотря ни на что.
– Влад, понимаешь… я хотела тебе сказать…
Он громко хохотнул, и Александра испуганно вскинула голову:
– Дело в том, что мне вечером позвонили и…
– Нет! – Он вдруг махнул рукой и обошел Александру, словно
ненужную вещь. – С меня хватит.
– Влад!
– Хватит. Все. Извини, я сразу не сообразил, что ты просто
мазохистка! Разбирайся сама со своим сумасшедшим Ростиславом.
Он с силой дернул защелку и выскочил на лестницу.
– Нет, Влад! – Александра выбежала следом. – Не уходи! Ты не
понимаешь…
И осеклась, когда из-за приоткрытой двери Сережки Володина
вдруг грянул мощный хор:
Долой полевых командиров,
Бандитов звериный оскал.
Мы будем мочить их в сортирах,
Как Путин отважно сказал.
Влад облокотился на перила и хрипло рассмеялся. Александра
робко потянулась к нему, но он даже не обернулся и пошел вниз по лестнице так
неторопливо, словно непременно хотел послушать оглушительный хор:
Не зря же отцы пол-Европы
Прошли со звездой на груди.
В Чечне залегли мы в окопы —
А Путин лежит впереди.
Пускай, как подлюка Распутин,
В Кремле Березовский царит,
Но врежет беспутному Путин —
И тот в Соловки загремит.
– Сашка! – Белобрысая Сережина голова высунулась из-за
двери. – Ты где бродишь? А ну иди сюда!
Александра зажмурилась.
– Сашка! Кому говорю!
Бесполезно спорить. Серега весь дом разнесет, как разнес
недавно город Грозный – по кирпичику.
– Я забыла соль… – пробормотала она, цепляясь за последнюю
надежду ускользнуть от армейского гостеприимства, однако Сергей, похоже, даже и
не расслышал, хватая Александру за руку и втаскивая в квартиру, стены которой
сотрясались от грозного пророчества:
Басай по заслугам получит,
Хаттаба задрючим в момент,
И будем мы жить еще лучше,
А Путин у нас – президент!
* * *
Гелий открыл глаза и долго лежал в темноте, пытаясь понять,
где находится. Вообще-то он боялся темноты, но вот эта темнота была не
страшной. Она была теплой, она пахла лекарствами и еще почему-то компотом.
Темнота не наваливалась черным молчаливым зверем, а оживлялась мерным капаньем
воды в плохо закрученном кране и тихим шепотом:
– Болеть нынче накладно. С другой стороны, если заработки
хорошие – чего ж не поваляться? Говорят, в Москву племяша пошлют, на
обследование. А потом оставят ждать, когда очередь подойдет.
– Это сколько же деньжищ уйдет? – отозвался шепотом второй
голос.
– А хрен знает. Лишь бы вылечили. У нас-то в Нижнем вроде
как только печенку пересаживают да почки, а чтоб сердце – про такое еще никто
не слышал.
– А в кардиоцентре в нашем?
– Не-е! Только в Москве. Видал по телевизору? Люди годами
лежат и ждут, пока кто-нибудь копыта откинет, чтоб сердце им подошло. Группа
крови, еще какая-то хреновина совпадать должны. А делают такие операции только
в ночь на пятницу.
– Это еще почему?
– Да хрен их знает. Лучше получаются, наверное, на
пятницу-то.
– Ишь ты! А я думал, в ночь на пятницу только сны сбываются.
И голоса негромко рассмеялись.
– Тише! – спохватился первый. – Пацан проснется.
– Ничего, – успокоил второй. – Ему столько всякого вкололи,
что дай бог, если к завтрашнему вечеру проснется.
– Все равно-о… – Послышался сладкий зевок. – Заболтались мы.
Давай уж спать.
– А курнуть напоследок?
– Ну ладно, курнем. Двинули.
Послышались осторожные шаги, и вдруг что-то мягко обрушилось
на пол.
– Ах ты, хвост морковкой! – смешно и сердито проворчал
первый голос. – Уронил!
– Чего уронил-то? – забеспокоился второй.
– Да соль же! Моя принесла давеча, я нарочно просил,
тутошнюю преснятину невозможно жрать. Люблю солененькое!
– Так она тебе что, целую пачку принесла? – давился смехом
его собеседник.
– А чего? – обиделся первый. – Я ж на всех, на всю палату,
чтоб в столовке не клянчить. Ладно, хрен с ней, пусть валяется, утром уберу.
Почти напротив Гелия приоткрылась дверь, и он увидел, как
двое мужчин осторожно проскользнули в коридор. Они были в неуклюжих пижамах,
это Гелий разглядел при ярком свете, проникшем извне, а еще он успел увидеть
никелированные спинки нескольких кроватей и большое темное окно с белыми
занавесками, которые призрачно реяли от сквозняка.
Похоже на больничную палату.
Вот почему пахло лекарствами! Он в больнице!
Снова в больнице? Или – все еще?
