Не все так просто, ох, не все! Если Фанни выглядит моложе,
значит, Роман не будет постоянно сравнивать ее с матерью, не будет постоянно
вспоминать о возрасте любовницы… Отодвигается, отодвигается тот неизбежный
день, когда он однажды утром протрет глаза, посмотрит на спящую рядом подругу и
подумает: «А что я, пардон, здесь делаю?!» И исчезнет.
Утро… Фанни ненавидела утро! Правильно кто-то умный сказал,
в каком-то романе она это читала, кажется, у Дафны Дюморье: мол, ни одна
женщина не должна показываться мужчинам до одиннадцати утра! Да, конечно, Фанни
впервые встретилась с Романом именно ранним утром и даже не была накрашена.
Однако это ничего не значит – ведь тогда они еще не были вместе, неразделимы,
одним целым!
Конечно, это только Фанни кажется, будто они неразделимы. На
самом-то деле Романа рядом с ней ничто не держит, он с таким же успехом может
исчезнуть навеки не утром, а вечером или в полдень. Ну что, что сделать? Как
привязать его к себе навсегда?
Навсегда… Это понятие только кажется вечным, бесконечным, а
на самом деле оно с каждым годом укорачивается, пока не сделается чем-то
эфемерным.
Прожить оставшуюся жизнь рядом с Романом – вот чего хотела
Фанни.
Чем его можно прельстить? Чем приковать к себе?
Она вздрогнула, услышав, как поворачивается ключ в замке:
вернулся Роман.
– Фанни, ты здесь? – крикнул он с порога.
Голос был какой-то странный.
Так, понятно. Значит, мать описала ему «сумасшедшую», он
узнал Фанни и сейчас в гневе выкрикнет, что не позволит следить за собой, лезть
в свою жизнь, что у нее нет никаких прав на него, что он ей не муж, за которым
жена имеет право следить…
Вот оно! Вот решение проблемы!
Фанни не успела додумать: Роман ворвался в спальню, бросился
к ней, схватил в объятия, прижал так крепко, что не вздохнуть.
– Ну ты куда пропала? – пробормотал, утыкаясь теплыми губами
ей в висок. – Я сбегал маман навестить, вернулся в бистро – тебя нет, и никто
не знает, куда ты ушла. Я перепугался! Стал тебе звонить на портабль, а ты его
забыла на своем столе.
Ну да, она сорвалась, забыв вообще про все на свете, не
только про мобильный телефон!
Так, значит, маман ничего ему не сказала. Или Роман не узнал
Фанни по описанию. Уже легче…
– Ну и как твоя маман поживает? Как ее дела? Устраиваются?
– Ее дела? – хохотнул Роман. – Ее дела никогда не устроятся!
Если бы она жила, как живется, может, ей и повезло бы, но у нее знаешь какая
навязчивая идея? Выйти замуж за миллионера! Ты представляешь?! Тут хоть пруд
пруди молодых и красивых женщин, на которых и ловятся миллионеры, а она…
– А она – что? – перебила Фанни. – Она старая уродина?
Роман чуточку отстранился, и Фанни поняла, что обидела его.
Да… эти глаза, это нервное, очаровательное лицо… Она какая угодно, его мать,
только не старая уродина!
– Ну не обижайся, – испуганно попросила Фанни. – Я же твою
маман не видела, я не знаю, какая она.
– Она очень красивая, – ответил Роман все еще с холодком в
голосе. – Глаз не оторвешь. На самом деле во Франции кошмарно мало красивых
женщин! Я даже удивился, когда приехал. Ну вот ей-богу, моя маман и ты – чуть
ли не единственные женщины здесь, на кого я смотрю с удовольствием.
Наверное, Фанни должна была почувствовать обиду за своих
соотечественниц. Но не почувствовала. Ну вот такая она не патриотичная оказалась!
Тем паче что Роман был прав. Между прочим, есть даже анекдот о том, как Господь
распределял женскую красоту. Он решил так: «Я дам итальянкам самые красивые
глаза и чувственные губы, испанкам – самые стройные ножки и маленькие ручки,
шведкам – самые красивые волосы, англичанкам – самую тонкую талию, немкам –
самую пышную грудь… ну а во Франции будут самые лучшие виноградники!»
– Врешь, конечно, – промурлыкала она, проводя губами по
шелковистой шее Романа и ловя золотую цепочку от крестика, который он носил не
снимая. Фанни, еще когда жила с Лораном, узнала, что русские могут быть
отъявленными нечестивцами, праздников религиозных не чествовать и в храм ногой
не ступать, однако крестик будут носить непременно, ни на минуту не снимая и
придавая ему мистическое значение (в отличие, между прочим, от католиков,
которые крестов практически не носят, считая это моветоном, зато свято чтут все
престольные праздники… тем паче что они обеспечивают французов добавочными
выходными днями!). – Красивых девушек в Париже много! А кстати, твоя маман
думает только о собственном браке? Может быть, было бы проще тебе жениться на
какой-нибудь барышне из богатой семьи и таким образом поправить ваши дела?
Говоря это, она вонзила иголку в собственное сердце.
– Честно говоря, я о таком варианте думал, – с
патологической откровенностью ответил Роман.
Игла вошла еще глубже, Фанни перестала дышать. Черт, что ли,
тянул ее за язык?!
– Думал, но раньше, – продолжил Роман. – Раньше… до того,
как… – Он запнулся. – До того, как встретил свою женщину! – Слепящий взгляд. –
Сказать тебе, о чем я жалею? О том, что так опоздал родиться!
Фанни обмерла. Он не сказал: «Жалею, что ты так рано родилась!»,
он сказал: «Жалею, что так опоздал родиться!» Разница до крайности субтильна,
почти не различима, уловить ее, пожалуй, может только женщина, влюбленная
женщина, но какой же бальзам на ее душу прольет эта самая разница!
Фанни ничего не говорила, не могла – боялась, что
разрыдается, так она была тронута, так счастлива сейчас.
Сказать ему о своих мечтах, о своих замыслах? Предложить
ему…
– А вообще-то маман меня ругала, – со вздохом признался
Роман, и Фанни так ничего и не сказала.
– Ругала? Из-за чего?
– Ну, она говорит, что нельзя жить такой бездуховной жизнью,
какую веду я, в таком городе, как Париж. Мы тут уже второй месяц, говорит, а ты
небось даже в Лувре не был! Гоняешь по улицам без толку… нет чтобы сходить,
приобщиться… ну и так далее. Слушай, может быть, нам с тобой и в самом деле…
это самое… приобщиться, а? Ты вообще как относишься к картинам и всякому
такому?
– Нормально отношусь, – ответила Фанни рассеянно. – Особенно
скульптуры люблю. Отлично, давай сходим в Лувр буквально завтра. Я и сама давно
хотела сводить тебя туда.
Это просто поразительно, подумала она, до чего же вовремя у
его маман прорезалась забота о духовном развитии сына! До чего же кстати! Ведь
это именно то, чего хотела Фанни! Да, они уже завтра будут в Лувре!
