Стены в кабинете были стеклянными, и я вдруг увидел, что к нам ведут Скарлет Буш.
– Это мисс Буш, – представила ее Свайр. – Некоторые из вас уже знают, что она работает криминальным обозревателем в «Дейли пост».
Журналистка пожала руки, с улыбкой заглянув в глаза каждому, и села во главе стола, рядом с доктором Стивеном.
– Вот каков наш план, – сказала суперинтендант.
Мэллори вскинул голову, а моя поясница тревожно заныла. Уайтстоун и Гейн испуганно переглянулись.
Какой еще план?
– Доктор Стивен составит подробное описание Мясника Боба, – продолжала Свайр. – Затем, основываясь на этом описании, мисс Буш напишет в «Пост» комментарий, который вызовет у Боба желание объясниться. Она побеседует с ним через Интернет. А мистер Чо тем временем будет ждать удобного случая, чтобы пробить дыру в компьютерной защите преступника.
– Мы его спровоцируем, – вставила Скарлет. – Он перестанет прятаться за грандиозными цитатами Оппенгеймера и высунет из-за кустов голову.
Мэллори обеспокоенно заерзал на стуле.
– Вы и в самом деле считаете, что он ответит на ваши… мм… оскорбления в прессе?
– Если сделаем все как надо, ответит, – кивнула журналистка. – Мясник не красовался бы в Сети, не будь он тщеславен. Он нарцисс, ему нужно внимание, он хочет оправдать свое существование в глазах людей. Мы договорились, что доктор Стивен посмотрит копию текста. Оскорблять Мясника не обязательно. Я скорее буду рассуждать. Самую малость. Ровно столько, сколько необходимо.
Наверное, по моему лицу было видно, как я удивлен. Журналистка посмотрела на меня, теперь уже без улыбки:
– Он выйдет на контакт со мной по той же причине, что и все остальные. Не потому что ему так уж хочется поделиться своими мыслями. А потому, что я о нем все равно расскажу. Таким образом, перед ним будет выбор: высказаться или молчать и слушать, что думают люди.
– Так вот как это работает, – заметил я.
– Именно, детектив.
Свайр повернулась к Чо:
– Колин?
– Уверен, что наше подразделение сумеет добраться до Боба, какими бы системами шифрования, анонимности и маршрутизации он ни пользовался.
Свайр окинула взглядом нашу смиренную следственную группу:
– А вы принесете мне его голову на блюде.
Мэллори уныло смотрел в свою книжку. Свайр говорила с такой уверенностью, что мысль, пришедшая мне в голову, показалась предательством по отношению к старшему инспектору. Я взглянул в окно, на Сент-Джеймсский парк, и подумал: а ведь план не так уж плох.
Скарлет Буш откинулась на спинку кресла:
– Доктор Стивен, а что за человек этот Боб?
– Я могу рассказать вам о неизвестном субъекте, – кивнул американец, – и о Мяснике. Не могу только гарантировать, что они – одно и то же лицо.
Свайр и Буш переглянулись; было видно, как отчаянно они обе хотят, чтобы убийцей оказался Боб.
– Общество старается понять мотивы человека, совершающего тяжкие преступления одно за другим, – начал Стивен. – Маньяк-насильник, серийный убийца. Зачастую они похожи, только находятся на разных стадиях помешательства.
– Но в преступлениях Боба нет сексуального подтекста, – заметила Свайр.
– Я считаю, что натуры серийного насильника и серийного убийцы во многом схожи, – сказал доктор. – Они преступники, а потому обаятельны, умеют манипулировать, тщеславны, беспринципны и начисто лишены сочувствия. Субъект живет в придуманном мире, и эта жизнь так насыщенна, что для него – реальнее настоящей. Субъект лжет на грани гениальности. Как вы знаете, серийные убийцы часто обманывают детекторы. В прошлом – непременно какая-то травма. Часто, но не всегда такие травмы носят характер морального унижения или сексуального насилия.
Скарлет Буш оживилась:
– Полагаете, в детстве с Мясником жестоко обращались, или он стал жертвой растлителя?
– Возможно. Рациональный ум старается понять психопатологию иррационального. Этими убийствами преступник стремится доказать свою мужественность. Они – демонстрация чести, силы и власти. Единственная их цель – наказать человека за какую-либо воображаемую вину перед самим убийцей или какой-либо третьей стороной. Я почти уверен, что этот человек не знает своих жертв. Он восстанавливает справедливость.
Скарлет Буш конспектировала его слова:
– Значит, у Мясника хрупкая мужественность?
– Не обязательно. Но способы выразить ее ограниченны. Он не может сделать этого, например, в бизнесе и потому выражает насилием, убийством.
– А если я… то есть мы предположим, что в его преступлениях есть гомосексуальная подоплека?
Доктор Стивен спокойно посмотрел на нее:
– Сомневаюсь, что вы сможете его к себе расположить. Понимаете, он контролирует – или старается контролировать – ситуацию, которая ему совершенно неподвластна. В отличие от множества других убийц, он намерен лишить человека жизни. Как ни странно, большинство убийств – и вы знаете это лучше меня – всего лишь побочный результат насилия. Большинству жертв просто не повезло.
– Ничего себе, – сказал Гейн.
Доктор Стивен уже научился не обращать на это внимания.
– Медики опоздали, – продолжил он. – Или же был задет жизненно важный орган. Или жертва, падая, ударилась затылком о тротуар и получила смертельную травму.
Поясницу иглой пронзила боль, на шее заныла колотая рана. Пожалуйста. У меня дочь.
– Наш субъект с самого начала имеет намерение убить. Честь, сила и власть – вот его мотивы. В этих преступлениях выражается его оскорбленная мужественность.
Боб и убийца уже не казались мне разными людьми. Они казались полными противоположностями.
Доктор Стивен благостно улыбнулся:
– Могу добавить еще кое-что.
Все посмотрели на него.
– Он не остановится.
Двадцать один
По спортивному полю бежала лиса.
Я приехал в Поттерс-Филд за час до начала поминальной службы по Гаю Филипсу и бродил вокруг школы, вспоминая, как из лесополосы вышел окровавленный Свин.
Сегодня ни в регби, ни в футбол не играли. Лиса трусила вдоль границы дальнего поля к каменному домику. Рядом с жильем человека она замедлила бег, принюхалась и свернула в сторону.
В кармане завибрировал телефон. Звонила Эди Рен – не с работы: я слышал шум улицы и чьи-то голоса.
– Выяснила кое-что про Дункана, – сказала девушка.
– Да?
– Не судим, не водит машину, не застрахован. У него нет паспорта, кредитной карты, банковского счета и жены.
Эди явно собой гордилась. Я отчетливо представил, как она улыбается, смахнув с бледного лица прядь рыжих волос.
