Уже когда Михайленко сел за руль и пытался покинуть хвост колонны, старлей услышал сквозь рев моторов бас Сорокина. Посмотрев в зеркало, Максим обмер. Сорокин огромными шагами бежал по автодороге, держа под мышками двух людей в форме и зажав в ладонях папку с документами. Михайленко, не глуша мотора, выскочил из машины навстречу однокурснику.
— Вот тут все, — тяжело дыша, сказал Сергей, заполнив воздух на пять квадратных метров в округе перегаром. — А теперь — поезжай.
— А ты, а что это все? — не мог понять Максим, глядя на полумертвые тела с лицами, искаженными ужасом, под локтями Сорокина.
— Поезжай, — повторил он и повернулся к Михайленко спиной.
На дорогу с проспекта повернули несколько машин с включенными мигалками. Сорокин разжал руки и поднял их вверх. Прикованные наручниками милиционер и автоинспектор безвольно повисли в воздухе.
Колонна тронулась, и старший лейтенант утопил ногой педаль газа. Моздок вскоре пропал из виду.
— Друг, поди? — подал голос прапорщик.
— Угу, — ответил Максим, давая понять попутчику, что продолжать разговор у него нет желания.
— Молодость, — крякнул в кулак прапор. — Торопишься, спешишь и лишь потом спрашиваешь себя: зачем, куда? Ну, и ладно. Природа у всех одна.
— Я в Ханкалу, а вам куда? — спросил Максим.
— Мне в Урус-Мартан. Но тоже через нее, проклятую.
— Скоро будем. К ужину, думаю.
По лобовому стеклу забарабанил дождь. Вышедший со стороны КПП офицер, не решившись мокнуть, плюнул на пересчет количества машин в колонне. Махнув рукой в сторону Чечни, он снова ушел под защиту вагончика, служащего комнатой дежурного по войсковому наряду.
— К ужину? — вдруг нарушил молчание прапорщик. — Если все хорошо будет, то и к обеду успеем.
— Так сейчас уже почти обед?!
— Хм… — прапорщик как-то печально посмотрел на лейтенанта. — Я про завтра.
— Ха, — рассмеялся в голос Михайленко. — Ну, колонну-то не черепаха и не улитка ведет. Домчим, конечно, сегодня!
Прапорщик только поднял брови и покачал головой.
Максим рассчитал, что уже через пять часов он должен быть в Ханкале. А там… расскажет все, что увидел и услышал. И пусть они решают, что будет с ним дальше. Но случилось непредвиденное, что, впрочем, на этой войне случалось чаще, чем то, что можно предвидеть или спланировать. На подъезде к Наурской офицер на КПП остановил колонну. Максим спрыгнул с «УАЗа» и уже при подходе к пропускному пункту услышал зловещее «Стоп-колеса. До завтрашнего утра никаких передвижений по этой трассе».
— Твою мать… — пронеслось в гуле глохнущих моторов боевой техники.
— Мать моя женщина, — повторил Максим и пошел обратно к машине.
Прапор, закинув старый, видавший, судя по всему, еще времена Буденного, вещевой мешок за спину и держа в руке автомат, стоял с довольной улыбкой возле «УАЗа».
— Откуда вы узнали?
— С утра артиллерия била по надтеречному каналу в сторону Мекен-Юрта… А потом — ты ж видел, сколько колонн мимо нас пронеслось в сторону, пока мы у моста в Моздоке остановились. И «вертушки» туда же полетели. Значит, крупная операция. А раз операция — не пустят туда такие колонны, как наша.
— Да, наблюдательность у меня хреновая.
— Не. Опыту мало. Я все это примечаю навскидку. Не первая же война.
— А сколько? — улыбнулся Максим.
— Да уж и со счету сбился…
— Вы, никак, еще печенегов помните и поход на Царьград? — подколол Максим старика.
— Печенегов-то нет, — приосанился задетый прапор. — А вот Афганистан, а позже Куиту-Куанавале — помню хорошо.
— А, — Максим, сообразил, что, глупо пошутив, совершил ошибку. — Афган знаю. А вот Куиту-Куанавале? Это где?
— Ангола, — кинул старик. — Ангольский Сталинград. Там мы вместе с кубинцами схлестнулись со спецами из ЮАР и США. Жаркое дело. А после Анголы — почитай, все наши внутрисоюзные войны. Ну, и Чечня, само собой. С первой начиная. Мало?
— Нет… — Максим по-иному смотрел на желтушного прапорщика.
— Продуманный, — протянул он руку Максиму.
— В каком смысле? — не понял старлей, но руку пожал.
— Фамилия моя Продуманный.
— Михайленко, — сообразил наконец Максим.
— Чего толку-то в машине сидеть, товарищ старший лейтенант. Может, прогуляемся, осмотримся? Через час-другой тут колонн десять будет из тех, кого в Моздоке забыли предупредить об операции.
— Я хочу нагнать одну колонну… Мне никак нельзя тут оставаться.
— Товарищ старший лейтенант, дык стоп-колеса. Даже если они в ночь тут были — их бы не пустили, — не успели бы они добраться до пункта назначения. Значит, и искать их нужно рядом где-нибудь.
— Рядом?
— Ну, да. Колонна могла стать хоть у «зеленки», хоть у батальона сорок шестой бригады. Да где угодно.
— Значит, нужно объездить?
— Ну, да. Учитывая, что, если будешь колесить, сразу вызовешь подозрения и, пока будешь объясняться с первым же старшим офицером, который тебя остановит, колонна твоя уйдет.
— И как бы ты поступил?
Прапорщик усмехнулся, хмыкнув в усы, и лукаво посмотрел на Максима.
— Твой клиент тут, и будет столько же времени, сколько и ты. А найти его… Колонна чья?
— Вроде как ФСБ…
— Целая колонна?
— Сам удивляюсь. Но вроде как под прикрытием, типа мотострелковая.
— Тогда найдем. Пошли.
— Куда?
— К временному пропускному пункту. Там все старшие колонн — узнают, когда и какие дороги будут открыты.
У временного поста собралось огромное количество людей. Старшие колонн, одиночки, прибившиеся к тыловым и прочим колоннам, возвращающиеся из отпуска и даже местные жители. Пробиться сквозь толпу было практически невозможно. Общий гомон и крики нетерпения вдруг оборвал гул бившей где-то вдалеке артиллерии. Послышались раскаты выпущенных «вертушками» НУРСов.
— Пошла работа, — сплюнул на землю прапорщик. — Я минуты через две подойду, ты только не удивляйся. Лишь кивай и принимай мой доклад. Ладно?
— Ладно, — даже не вникая в слова прапорщика, ответил Максим.
Он думал о том, как в этом людском котле найти нужного человека — Савинова. Среди собравшихся кто-то уже вовсю ругался со старшим временного пункта, кто-то ссорился из-за того, что чья-то колонна перекрыла дорогу.
— Товарищ старший лейтенант, — вдруг услышал Максим голос Продуманного. — Разрешите доложить?
— Да, — растерянно ответил Максим, не понимая, к чему такая официальность.
